Онлайн книга «Бонд, мисс Бонд!»
|
И в мучительно поскрипывающий лифт она не вошла не потому, что побоялась смертоубийственным образом ухнуть в недра лифтового приямка девятиэтажки, а только ради пущего комфорта соседки, оккупировавшей кабину с целым выводком слюнявых мопсов на одной сворке. В общем, не пугало здравомыслящую Ольгу Павловну невнятное зловещее пророчество. А зря! Неоднократно обрезанный, сто раз ломавший ветки, благословляемый за редкую тень и проклинаемый за густой пух старый тополь на углу отчего-то выбрал для окончательного сведения счетов с жизнью именно это декабрьское утро. – Хр-р-р-р-ряссссь! С оглушительным слоновьим храпом и чихом старый тополь переломился и рухнул поперек дорожки – к счастью, не настолько быстро, чтобы шеренга потенциальных пассажиров троллейбуса не успела брызнуть врассыпную. – О боже! – пробормотала Ольга Павловна, созерцая присыпавшее ее сапоги древесное крошево. – О боже, боже! О боже, боже, боже! – Чего встала, как мертвая?! – рявкнул на нее какой-то краснолицый дед. – Едешь? Шевелись! Оля спохватилась и полезла в троллейбус. Внезапное падение тополя произвело на нее самое тягостное впечатление. Через сквер она бежала строго по осевой линии самой широкой аллеи, с нескрываемым подозрением косясь на елки по сторонам, а в школьном холле далеко обошла раскидистый фикус. – Живая? – обрадовалась ее появлению Люсинда. Она сидела за столом, с аппетитом завтракая творожными ватрушками с ванилью. – Как видишь, – ответила Оля, с новым для нее чувством рассматривая цветочный горшок на шкафу. Ведь свалится же он однажды кому-нибудь на голову, как пить дать! – Вижу, – согласилась Люсинда и призывно потрясла шуршащим пакетом с выпечкой. – Бери плюшку! Можешь даже две взять, Ксю сегодня не будет, она на больничном. – А что случилось?! – Оля приготовилась ужаснуться. – Пока ничего, просто ее родственники на семейном совете решили, что постельный режим в родном доме – это сейчас самое безопасное времяпрепровождение для Ксю. Ее маман помчалась к ясновидящей, и та велела Ксюшу придержать, чтобы она не сновала туда-сюда, мешая ясновидящей разбирать запутанные линии мироздания. – Мило! А я, значит, одна буду барахтаться в путанице линий? – насупилась Оля. Она поняла, что семейство Ксю приносит ее в жертву, и почувствовала себя задетой, но вздернула подбородок и объявила: – Мне нельзя на больничный, у меня завтра четвертные диктанты! – Молодец, – похвалила ей аппетитно чавкавшая Люсинда. – Двум смертям не бывать, а одной не миновать! – Девочки, по пятьсот рублей на похороны сдайте, пожалуйста! – встрепенулся при упоминании о смерти Александр Аркадьевич, копошившийся в недрах своего портфеля. – Ну вот! – Люсинда расстроилась. – Скоро Новый год, нужны деньги на подарки, а тут – минус пятьсот рублей! – Как тебе не стыдно! – прошипела сознательная Оля и полезла за кошельком. – Мне не стыдно, мне жадно, – пробурчала бессовестная Люсинда, неохотно доставая портмоне. – Эх… – Похороны завтра, в пятнадцать ноль– ноль, – сообщил Санаркадьич. – Надеюсь, все понимают, что явка строго обязательна! Люсинда томительно долго отсчитывала сотенные бумажки, с большим нежеланием отдала их Санаркадьичу и, возвращаясь к своему столу, проходя мимо Оли, шепнула ей на ухо: – Хоть ты пока не помирай, пожалуйста, совсем нет лишних денег на похороны! Вероятно, это была просто шутка в духе черного юмора, но Оля обиделась. В «красную метку» она по-прежнему не верила, но в ощутимо враждебном мире чувствовала себя крайне неуютно. Вовсе не обязательно было идти за покупками самому, это прекрасно могли сделать секретарша или водитель, но Андрей хотел хоть что-то сделать лично. Он просто не мог упустить возможность сделать для Фантомаса хотя бы самую малость – ведь эти возможности были так редки! Когда спец по сверхмалой авиации – бомж Петрович – на полном серьезе предупредил, что нынче большие листы папиросной бумаги купить очень трудно, поди их еще поищи, Андрей только хмыкнул. С его возможностями не составило бы труда быстренько прикупить целую папиросную фабрику, а нет – так он был готов безотлагательно взяться за изготовление нужной бумаги по древнему китайскому рецепту. Он даже жалел в глубине души, что такого подвига от него не требуется. Для Фантомаса он без раздумий и с радостью совершил бы какой угодно подвиг. На самом деле, оказалось достаточно зайти в магазин «Юный техник». В советские времена этот специализированный магазин занимал весь первый этаж жилого дома напротив парка, однако с годами городская популяция юных техников уменьшилась в разы, и теперь товары для Самоделкиных занимали всего одну секцию. В остальных разместились дорогие механические и электронные игрушки, спортивные товары, галантерея и даже косметика. И именно в галантерейный отел заскочила, стыдливо прикрывая ладошкой «стрелку» на коленке, раскрасневшаяся Ольга Павловна Романчикова. Она отчаянно торопилась купить колготки и исправить возмутительный непорядок в своем туалете до того, как оставленные «под честное слово» восьмиклассники закончат писать внеплановое сочинение «Как я провел минувшие выходные», находясь под ненадежным присмотром глуховатой технички бабы Клавы. В кассу стояла очередь. Ольга Павловна нервничала и, переминаясь с ноги на ногу, непредумышленно охватила этим процессом и чужую конечность: наступила на легкий, не по сезону, башмак какого-то гражданина. – Осторожнее, девушка! – закономерно возмутился тот. – Простите, ради бога! Покаянно прижав к сердцу ладонь, Оля обернулась к обиженному гражданину и была неприятно удивлена: – Это опять вы?! – Учительница Ольга! – он тоже ее узнал. – Вы решили меня совсем без ног оставить? – Я уже извинилась, – напомнила она, с досадою краснея. – И за вчерашнее, и за сегодняшнее! – Опять попали в ДТП? Свободной рукой Андрей бестактно указал на ее коленку, отмеченную предательской «стрелкой». – Нет! Это бандитская пуля! – съязвила Оля и в свою очередь выразительно воззрилась на покупки собеседника. – Козьи ножки крутить собираетесь? – Почему обязательно козьи ножки? Папиросная бумага, чтоб вы знали, вещь разнообразно полезная! – усмехнувшись, туманно и многозначительно ответил на это Андрей. Ольге Павловне в его словах почудился некий вызов. Можно было подумать, что собеседник обидно намекает на неискушенность простушки-учительницы, не имеющей никакого представления об увлекательных и даже, может быть, непристойных вариантах использования папиросной бумаги. |