Онлайн книга «Бонд, мисс Бонд!»
|
Ольга Павловна улыбнулась. Ей крайне редко случалось серьезно беспокоить мужчин, уже вышедших из школьного возраста. – Замечательно, – одобрительно сказала Ольга Павловна Романчикова-Фрейд и шевелением бровей побудила пациента к продолжению беседы. – Хотите об этом поговорить? – Придется, – пациент пожал плечами. Тут О. П. Фрейд невольно отметила, что плечи у пациента возмутительно широкие и крепкие, руки мускулистые, а шея такая, что не всякий лошадиный хомут на ней сойдется. Право, можно подумать, что господин Андрей Громов не олигарх, а лесоруб! В бытность свою учительницей, до спонтанной переквалификации в психиатры-психоаналитики, Ольга Павловна наивно полагала, что олигархам присущи только две рельефные выпуклости: брюхо, как у миллионера из известного произведения Самуила Яковлевича Маршака «Мистер Твистер», и оттопыренный бумажником карман. – Только сначала давайте поужинаем, – мужественно выдержав ее испытующий взгляд, предложил неправильный олигарх. Официант-«пингвиноид» как раз доставил заказ. Оля слегка отклонилась, не мешая приземлению на стол перед ней обширной летающей тарелки, заглянула в нее и ощутила головокружение. Стейк был огромен и прекрасен! Красно-бурый, пышущий жаром, усыпанный зеленью, он выглядел, как модель африканского континента (1:10 000) и вызвал бы бурю негодования у активистов Общества помощи голодающим детям Нигерии и Зимбабве. У самой Оли он вызывал обильное слюноотделение. Громову подали «Евразию». – Приятного аппетита, – сказал он и глубоко вонзил нож и вилку в свой «макет». Уничтожая превкусные мясные «континенты», сотрапезники общались лишь скупыми жестами и одобрительным мычанием. К тому моменту, когда от ее хорошо прожаренной Африки остался кусочек, сопоставимый с территорией ЮАР, Оля разрумянилась и подобрела. Будь у нее по-прежнему «руса коса до пояса», она бы до умиления походила на русскую красавицу-матрешку. Именно этот момент коварный олигарх выбрал для продолжения разговора. – Ну а теперь слушайте. Громов решительно скрестил на опустевшей тарелке нож и вилку. Холодно звякнул металл. Ольга Павловна подобралась. – Предупреждаю вас сразу: все, что я вам расскажу, глубоко конфиденциально. Надеюсь, вы умеете хранить тайны? Оля закатила глаза к потолку, оценила величие многоярусной хрустальной люстры и перевела взгляд на собеседника. Собеседник по-прежнему нервничал. Очевидно, секрет, которым он собирался поделиться с новой знакомой, был ему так же дорог, как пирату – настоящая карта острова сокровищ. – Может, не надо? – без сочувствия спросила Ольга Павловна. – Зачем мне ваши тайны? Оставьте их себе. Я вовсе не хочу, чтобы меня отравили полонием. – Каким полонием? – Громов заметно опешил. – Радиоактивным! – Зачем?! – А я почем знаю – зачем? С вами, олигархами, только свяжись! Олигарх испустил долгий вздох, похожий на шипение сдувающегося воздушного шара. – Я с вами сейчас не как олигарх разговариваю, а просто как человек, – мрачно зыркнув на нее, заявил он. – Андрей Громов, олигарх и человек, – кивнула Оля. – В блюдечках-очках спасательных кругов… – Вы будете слушать или нет?! – Не знаю. Не уверена. У меня своих неприятностей хватает, – пробормотала она. Потом пристально посмотрела в темное окно, резко вздрогнула и передвинула вазу с букетом на столе, загородившись ею от возможных взглядов с улицы. – Серьезно? – олигарх и человек недоверчиво покрутил головой. – Уверен, это какие-нибудь пустяки. Впрочем, я обещаю вам, что разберусь со всеми вашими проблемами, как только мы решим одну мою. – Вот как? – Именно так! – Хм… Тогда рассказывайте. Ольга Павловна подперла щеку рукой, изобразила чистосердечный интерес и поморгала, приглашая олигарха приступить к рассказу. – Вы видели Димку, – хмуро сказал Громов. – Это мой сын. Его мать была алкоголичкой. Он говорил короткими резкими фразами – как будто рубил дрова. Оля поджала ноги под столом, словно растущая поленница рубленых фраз могла их придавить. – Я не был на ней женат. Она не сказала мне о рождении Димки. Я узнал о нем, только когда Леля умерла. Лариса Львовна сказала мне, Димкина бабушка. – Это она с ним сейчас в больнице? – зачем-то уточнила Оля, вспомнив пожилую женщину с вязаньем. Громов кивнул: – Она. До своей болезни Димка жил с ней. Я помогал им, как мог. – А можете вы много. Это был даже не вопрос – утверждение. – Мог. – Громов посмотрел ей в глаза: – Теперь я мало что могу, к сожалению. – Дима серьезно болен? Громов отвернулся. Оля опустила глаза, рассматривая нитяной узор льняной скатерти. – Я просто хочу, чтобы он был счастлив. Чтобы он порадовался, понимаете? – Понимаю, – кивнула Оля. – Я все это понимаю, только… Я-то тут при чем? – При всем! – Громов подался вперед, заговорил жестким тоном: – Лариса Львовна уверила Димку, что его мама не умерла, просто уехала. Далеко и надолго. Ей казалось, что так он будет меньше страдать. Я считал, что это глупо, но тоже молчал. До сегодняшнего вечера! – Так-так, – пробормотала Оля, уже понимая, что к чему, и от невозможного, невероятного и возмутительного этого понимания закипая, как чайник. – А сегодня вы позволили мальчику поверить, что его мамочка вернулась. И мамочкой этой без спросу и разрешения назначили меня! Да как вы смели?! – Я подумал, что это последний шанс. – В смысле? – Вы учительница, значит, любите детей. Вы – добрая, я понял это, когда вы кормили меня бутербродами. Оля покраснела. – И вы достаточно сильно похожи на Лелю. Вернее, с этой новой прической и в розовом шарфе вы достаточно похожи на ту единственную фотографию, которая есть у Димки. – И что с того?! Громов глубоко вздохнул. – Что, что… Разве не ясно? Я прошу вас стать Димкиной мамой. Я хорошо вам заплачу. Оля хлопнула глазами: – Это что – предложение руки и сердца?! – Это предложение работы. – Это очень странная работа! – И очень высокооплачиваемая! – Все в порядке? Только увидев, что у их столика, скривив шею в знаке вопроса, стоит встревоженный «пингвиноид», они осознали, что орут друг на друга, как скандалисты-супруги с большим стажем. |