
Онлайн книга «Телевидение»
Долгова ощутила, как у нее противно засосало под ложечкой. — Дело в том, Ирина Васильевна, — замдиректора словно нарочно растягивала слова, будто, хотела подольше помучить свою жертву. — Дело в том… Над чем вы сейчас работаете? — неожиданно спросила она. Ирина растерялась: — Как “над чем”? Над роликом по заказу Булгакова. Вы же сами распорядились… — Да-да, — кивнула Загребельная. — Помню. В какой стадии материал? — Идет монтаж. — Ага. — Галина Юрьевна задумчиво повертела в руках “паркер”. — Я так и думала… — — А в чем дело-то? — не выдержала Долгова. — В сроки мы укладываемся. — Конечно. — Галину Юрьевну занимали, казалось, совершенно другие мысли. — Вообще-то я не совсем по этому поводу вас пригласила. — Тогда по какому? Загребельная подняла голову и холодно посмотрела в глаза Ирины. — Ирина Васильевна, руководство телеканала “Дайвер-ТВ” не устраивает качество вашей работы. Поэтому, сокращая единицу редактора отдела, мы решили распрощаться именно с вами. К сожалению. Надеюсь, вы не останетесь в обиде, трезво оцените ситуацию — и мы расстанемся друзьями. Ирина оторопела. Она ожидала чего угодно, только не этого. — Но позвольте, — произнесла она, чувствуя, как предательски дрожит голос. — Позвольте… Ведь мы вчера все вопросы… — Это было вчера, а теперь сегодня, — жестко отрезала Галина Юрьевна. — Какие конкретно у вас ко мне претензии? — В прошлом месяце вы допустили ошибку при подготовке утреннего обзора прессы, из-за чего возникла напряженная ситуация с редакцией “Новых известий”… — Но ведь с ней разобрались, — напомнила Долгова. — И никаких претензий у редакции к нашей студии нет… — Это только так говорится, — парировала Загребельная. — На самом деле известинцы только и ждут случая, чтобы с нами поквитаться. Но это далеко не все. — Что еще? — Почему вы монтируете без режиссера? "Вы что, покрываете Червинского? Роман с ним крутите? Ирина пошла красными пятнами: — Ну знаете ли… Это распоряжение Крахмальникова… — А что вы так вскинулись? — презрительно спросила Загребельная. — Взрослый человек… Ирина постаралась взять себя в руки. — Послушайте, — сказала она. — Вы прекрасно знаете, что ничего из того, на что вы намекаете, нет. Но даже если бы и было, я не позволила бы вам лезть в мою личную жизнь… " — В личную — нет, — подхватила замдиректора. — Но речь идет о работе. Почему вы делаете монтаж вместо режиссера? — Повторяю, это распоряжение Крахмальникова… — Милочка моя, — язвительно растянула губы в улыбке Галина Юрьевна, — кого вы пытаетесь обмануть? Мне же прекрасно известно, что Червинский использует в личных целях служебную аппаратуру и транспорт. Ирина вспыхнула: — В таком случае и разбирайтесь с ним, а не со мной. — Естественно, разберемся, — пообещала Загребельная. — После того как распрощаемся с вами. Расчет можете получить в бухгалтерии. Прямо сейчас. А за передачу не беспокойтесь: другие сотрудники справятся с ней не хуже вас. Теперь извините, у меня дела. Всего вам доброго. Ирина хлопнула дверью. Загребельная подвинула к себе список и зачеркнула ее фамилию. На самом деле Крахмальников был не в курсе. Но Загребельная слышала вчерашний разговор Леонида с Гуровиным — она просто включила у секретарши селектор и, выгнав Любу, прослушала внимательно все. Галина Юрьевна была уверена, что Крахмальников теперь ни в чем перечить Якову Ивановичу не будет. А с Гуровиным увольнение Долговой было согласовано давно. Когда Ирина заглянула в монтажную, на ее месте уже сидела Елена Савкова. А Крахмальников, как на зло, пропал. Его никто не видел, похоже, на студии он еще не появлялся. Как и всякое взвинченное сознание, Ирино подсказало ей не правильно: Крахмальников действительно согласен с ее увольнением, а чтобы не выяснять отношения, скрылся. Скандала не хочет. Она разозлилась еще больше. Нагрубила Житковой, послала режиссера, прибежавшего с материалами очередного выпуска новостей: — Пусть Загребельная правит! Я тут больше не работаю. И пошла в буфет. — Что это с вами, Ирина Васильевна? — участливо спросила буфетчица, когда Долгова заказала у нее сто граммов водки. — Случилось что? — Случилось, — ответила Ирина. — Мне дали под зад коленом. — Кто? — Да все! Загребельная, Крахмальников, Гуровин. — Не может быть! Вас, Ирина Васильевна! — Меня. Буфетчица сокрушенно покачала головой: — Что за времена пошли? Хорошему человеку нигде жизни нет. Ирина вздохнула, выпила сразу полрюмки, поморщилась, закурила. — Ладно, черт с ними! — Нет, — все никак не унималась буфетчица, — даже подумать нельзя, чтобы вас… И что же вы теперь делать будете? — Работу искать. Пойду вон, как ты, торговать. Буфетчица рассмеялась. — Чему ты смеешься? — удивилась Долгова. — Думаешь, я не смогу? — Не, Ирина Васильевна. Вы для такой работы слишком культурная. А здесь не культура нужна, а ум. — По-твоему, у меня ума нет? — У вас есть ум, но тут другой нужен. Хитрый. — Буфетчица вдруг склонилась через стойку и понизила голос: — Ирина Васильевна, вы должны в суд подать. — Да пошли они. Не хочу связываться. — Ну и зря. За себя надо бороться. — За что? — усмехнулась Долгова. — За эту студию вшивую? Еще чего! Я не пропаду. А они, — Ирина неопределенно махнула куда-то в сторону, — пусть горят синим пламенем. — Точно! — согласилась буфетчица. — Пусть горят! Все, решила Долгова, больше я сюда никогда не приду. Даже за расчетом. Даже если позовут обратно. Она оглядела свой кабинет, вытащила из стола и засунула в сумку кипу бумаг, отнесла фирменную пепельницу в отдел, сняла с полки несколько тяжеленных словарей и подарила Лобикову, в пакет запихнула сменные туфли. Выкурила напоследок сигарету с расстроенными коллегами, расцеловалась с ними и ушла. На улице сообразила, что с таким багажом замучается в метро: ей нужно было сначала в фирму “КВИН”, потом домой, в другой конец города. Пришлось взять такси. И только в машине она вспомнила: забыла на столе банку пива. А так хотелось попробовать. |