Онлайн книга «Князь грязи»
|
- Но они же хотят заставить нас замолчать! Они могут быть сконцентрированными в Москве, но поедут хоть в Рио-де-Жанейро, чтобы поубивать нас! - Логично... К сожалению. Ну, не знаю тогда! Надо дождаться Вениамина. Утро вечера мудренее. Но все же - как это ужасно и смешно, что мы все мним себя порядочными людьми и со снисходительным презрением глядим на них, на "падших", хотя на самом-то деле мы являемся для "падших" рабочим скотом, дойными коровами... Мы, налогоплательщики и производители материальных благ! Правда, мне должно быть не так обидно, как другим. Я произвожу блага духовные. А духовные блага их не слишком интересуют. У них свое понятие о духовном, совершенно отличное от нашего. Ладно, спать! Живо в постель, посуду я помою. Я попыталась вяло воспротивиться, но потом с удовольствием покорилась: я действительно страшно устала, я просто с ног валилась... И я с наслаждением нырнула в постель. В сон. Чьи-то крылья хлопают надо мной... Или - это где-то хлопает дверь?! Какой-то навязчивый звук... Уйди, противный... Спать мешаешь! Чьи-то крылья... В комнате очень темно. Непривычно темно! Словно погасли разом все уличные фонари, словно не было света витрин и рекламных щитов. В комнате темно... Жарко... Душно... Страшно... И очень хочется пить. Горло саднит, съеденные оладьи комом в желудке. Меня нельзя подпускать к плите... Наверное, Ольга и Юзеф тоже страдают теперь несварением желудка. Пить... Надо встать и пройти на кухню. В холодильнике - кувшин с апельсиновым соком. Я поднялась и пошла. Тьма... Жара... Тяжесть в ногах... Коридор - нескончаемо-длинный! Вот кухня наконец, дверца холодильника, белая и блестящая, словно лед, вот сейчас я напьюсь, я тяну за ручку дверцы, дверца тяжелая, каменная, высечена из камня, из ледяного белого мрамора, но наконец она подается, мне удается открыть, я заглядываю в холодильник... На средней полке, на большом блюде лежит голова Веника! Светлые волосы намокли от крови. Лица не видно, голова повернута ко мне правым ухом - тем, в котором жемчужная сережка! Кровь... Очень много крови. Блюдо полно яркой алой кровью. Кровь переливается через край блюда, капает на дно холодильника, течет на пол... На полу, возле холодильника - лужа крови. Я стою в этой луже босыми ногами! Я пытаюсь отойти - и не могу! Мои ноги - словно в стремительно густеющем цементе... Крылья... Крылья хлопают надо мной... Какой-то навязчивый звук... Нарастающий гул... Я оборачиваюсь к окну. Окно открыто, тьма за окном - непроницаемая, вязкая, густая, как кровь колышется, вздувается и начинает медленно переливаться через подоконник. Тьма заливает кухню... Сейчас она дойдет мне до горла и я захлебнусь. Надо закричать. Да, сейчас я закричу, я больше не могу сдерживаться, я должна закричать! Не получается... Не хватает воздуха... Я кричу - беззвучно, как рыба... Что толку от беззвучного крика? Я напрягаюсь из последних сил и... О, чудо! О, радость! Крик - живой, звонкий, НАСТОЯЩИЙ крик вырывается у меня из горла, взрывает тишину, темноту... ...И разбивает мой сон на тысячи осколков! Я сижу на постели, вся в поту от пережитого ужаса, выпучив глаза в темноту ( которая - совсем не тьма из сна, а нормальная темнота комнаты в городском доме, темнота, пульсирующая серым светом фонарей ) и верещу, как героиня американского ужастика! Я всегда удивлялась - чего это американки в кино так орут? Чуть что сразу вопить! Мне это казалось неестественным... Доказательством несдержанности и дурного воспитания американских женщин. Теперь я сижу в постели и визжу всего лишь из-за того, что мне приснился страшный сон! Визжу - и не могу остановиться! - Настя! Настя! Что с вами? Что случилось? Юзеф... В тех же брюках и свитере, только шейного платка нет. Не ложился? Или - лег прямо в одежде? Он сидит на моей постели, обнимает меня, а я плачу, плачу, плачу, прижимаясь лицом к его груди, к его грубому свитеру. Я задыхаюсь. Меня трясет. Я хочу стать маленькой, совсем маленькой и незаметной... и чтобы он всегда вот так обнимал меня и никогда, никогда не разжимал объятий! Юзеф гладит меня по волосам. Потом - его пальцы забираются в волосы, мягко массируют затылок, мне становится хорошо, я чувствую, как тело расслабляется, раскручивается та тугая пружина внутри меня, тепло приливает к рукам, к ногам... Я готова заснуть... Но только пусть он будет рядом! Пусть он не уходит никуда... В дверях появляется Ольга. Бледная. Глаза - на пол лица. Я разбудила ее своим визгом. Вот сейчас Юзеф оставит меня и пойдет к ней, баюкать ее, утешать, заново укладывать... И я не верю своим ушам, когда слышу, как Юзеф говорит Ольге беспрекословно и жестко: - Уйди и закрой дверь. Насте приснился страшный сон... Я останусь с ней. Ложись, у нас завтра тяжелый день. Надо выспаться. Ольга слушается. Уходит и закрывает дверь. Мы с Юзефом - вдвоем в мягкой полутьме супружеской спальни. Нашей с Андреем спальни... На нашей с Андреем кровати... Я лежу, положив голову на плечо Юзефа, обхватив его рукой. А его рука продолжает размеренно гладить меня по волосам, по спине... Успокаивает. Усыпляет. Я бы рада не спать! Я бы должна наслаждаться этими мгновениями близости ведь никогда больше не будет такого, никогда! Но я слишком устала... Усталость сильнее меня. Я сплю... Мы с Юзефом - в море. На плоту из водорослей. Водоросли - сухие, упругие. Волны мягко покачивают нас. Солоноватый, свежий запах моря. Над нами - купол звездного неба. Большие, яркие звезды. Бесконечное море. Бесконечное небо. Юзеф целует меня... Нежно, без страсти... Наше дыхание сливается... Перетекает из его груди - в мою, из моей - в его, и я начинаю растворяться, таять в его руках... Да, любовь моя, я всегда хотела, чтобы меня целовали ТАК! Так, как целуешь ты... Да, любовь моя, я всегда ждала... |