Книга Не возжелай мне зла, страница 36 – Джулия Корбин

— Ну что, инспектор О’Рейли твоих опасений не разделяет?

Ребячество, конечно, но я снова считаю очки в нашей стычке.

Он, похоже, не обращает внимания.

— Мне кажется, сейчас самое время поговорить про лето.

— Хорошо, поговорим про лето, — киваю я.

— В свете последних событий я подумал, что разумно было бы поскорей увезти детей из Эдинбурга.

— Знаешь, на днях звонил Деклан. Моя мать ложится в больницу, и мне надо лететь в Ирландию.

— Когда?

— Через три недели. По времени как нельзя лучше. Как раз наступят летние каникулы.

— И ты хочешь взять с собой Робби и Лорен?

— Конечно, — пожимаю я плечами. — Им там очень нравится. Ты сам знаешь.

— А я надеялся, в этом году они поедут куда-нибудь со мной.

— Нас не будет всего две недели. Потом я выйду на работу, так что остальное лето твое, пользуйся.

— Я хотел бы увезти их, как только закончатся занятия. И… на все лето.

— Что? Да кто ж тебе даст двухмесячный отпуск?

— Есть такой вариант… — Он смотрит на Эрику, а она так и сияет, на лице совершенно блаженная улыбка. — Мы хотим отвезти их к родителям Эрики. В Баварию. Лорен могла бы заняться верховой ездой. Ей всегда хотелось научиться ездить на лошади. А Робби будет ловить рыбу, кататься на лодке, гонять на водных лыжах.

— Для детей это просто чудесное место, — вставляет Эрика, обрушивая всю мощь своей улыбки на меня.

— Заведи своих детей и вози куда хочешь, — говорю я сквозь зубы.

Эрика не слышит, но Фил слышит прекрасно, и лицо его вытягивается.

— Простите, что? — наклоняется ко мне Эрика, скаля длинные лошадиные зубы. — Не поняла, что вы сказали?

— Я сказала…

— Эрика, дорогая… — прерывает меня Фил, становясь между нами. — Прошу тебя, посиди немного в машине.

— Хорошо, милый.

Отворачиваюсь, не хочу смотреть, как они целуются. Интересно, долго будет длиться это бесстыдство на виду у всех.

— Ты же знаешь, мы с Эрикой любим друг друга, — бормочет Фил, провожая взглядом подругу. — И давно пора уже с этим смириться.

— Учитывая все обстоятельства, у меня неплохо получается, как видишь.

Он пристально смотрит мне в лицо:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Посторонний наблюдатель, глядя, как вы то и дело лижетесь при мне, мог бы сказать, что вы это делаете нарочно, чтобы утереть мне нос. — Я корчу презрительное лицо, машу рукой. — Может, хватит демонстрировать ваши поцелуйчики, посмотрите, мол, как мы любим, как мы обожаем друг друга. Лично мне на это совершенно наплевать.

— По-твоему, я задеваю твои чувства?

— Вот именно.

— Но я-то в чем тут виноват?

— Ну конечно, ты не виноват! Потому что ты никогда и ни в чем не виноват! Ты и бросил меня вовсе не потому, что тебе захотелось спать с другой женщиной, нет! Тебе этого было мало, тебе позарез хотелось другого. Если я правильно помню, ты говорил, что наши с тобой отношения «тесны для тебя и как для мужчины, и как для психиатра». — Я делаю паузу. — До сих пор, хоть убей, не могу понять, что это значит.

— Если бы мне хотелось утереть тебе нос, я давно сообщил бы, что мы с Эрикой скоро поженимся. Да, в Германии. Этим летом.

Вот так новость! Несколько бесконечных секунд стою как оглушенная. Разум нашептывает: «Это тебя вполне устраивает!» — но сердце рыдает и воет, глаза наполняются слезами. Нет, конечно, я совсем не хочу, чтобы он вернулся ко мне. Первые полгода очень хотелось, это правда, но в последнее время я, кажется, стала выздоравливать. Да, факт, когда-то этот человек принадлежал мне, я по-настоящему любила его. Но он как-то незаметно перешел к другой женщине и теперь, судя по всему, гораздо счастливее, чем в последние лет шесть со мной. Как тут не страдать?

— Скотина! Ты собирался забрать детей в Германию, не предупредив ни меня, ни их, что они едут на твою свадьбу?

— Потому что догадывался, как ты к этому отнесешься.

— Как?

— Болезненно.

— Да уж, болезненно, — говорю я и делаю несколько шагов к дому. — Хоть плачь, хоть смейся.

— Оставь этот тон, тебе не идет.

— Да пошел ты… — Я гляжу в небо, качаю головой. — Проваливай куда хочешь! Мне наплевать. Женись хоть на Еве Браун! Вали в свою Германию навсегда. Кстати, прекрасная мысль.

— А как насчет лета…

— Не сейчас.

Иду к дому, он плетется за мной. Закрываю дверь у него перед носом и жду: сейчас позвонит. Очень надеюсь, что позвонит, я еще далеко не все сказала… Впрочем, нет, надеюсь, не позвонит, хватит уже разговоров. Ужасно не хочется становиться бывшей женой-скандалисткой, которая, чуть что, срывается в истерику. Хочу поскорей вернуться к собственной жизни, правда, еще не совсем понимаю какой. Даже желаю им счастья. Тем не менее мои синяки еще не прошли, и мне кажется, сейчас он заехал ногой в самое больное место.

Выглядываю в окно на кухне, вижу, как он залезает в машину. От мысли, что он женится, мне, конечно, хреново. Но как ему могло прийти в голову забрать на все лето детей? Два месяца разлуки с ними! Да я просто не выдержу. Я не могу без детей. Говорят, материнское чувство с годами может притупиться, но только не мое. Мне еще рано. Лорен совсем маленькая, да и вообще, что я без них стану делать, я с ума сойду.

Несколько раз глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться, иду наверх. Робби и Лорен сидят в комнате Робби, уткнувшись в экран монитора.

— Ну-ка послушай, мам, что тут написано! — говорит Робби.

Ложусь на его кровать.

— Давай, слушаю.

Он смотрит в экран и читает:

— «Цианидом кальция и кристаллической кислотой можно наполнить стебли искусственных цветов. При соприкосновении с водой это дает реакцию, в результате которой выделяется газообразный цианид». — Он откидывается на спинку стула и поднимает брови. — «Остерегайтесь интерфлоры».

— В чем дело? — Я поднимаюсь на локте и гляжу на обоих. — Что тут у вас происходит?

— Это я придумала, — говорит Лорен, вертясь в кресле. — Провести исследование и быть начеку. Мало ли, что случится на этот раз.

— Кто-то нас очень не любит, — произносит Робби.

— Очень не любит, — эхом вторит Лорен.

— Поэтому надо придумать, как перехитрить его, — продолжает Робби.

— На всякий случай, — поддакивает Лорен.

— А при чем тут этот ваш цианид? — Я рывком опускаю ноги на пол и встаю.

— Как при чем? В следующий раз принесут, например, цветы, — говорит Робби как нечто само собой разумеющееся.