Книга Не возжелай мне зла, страница 83 – Джулия Корбин

— Послушайте, я думала, вы прилетели сюда потому… — Господи, что я несу! — В полицейском участке я сказала вам все, а вы собрались предъявить мне официальное обвинение в том, что я вожу полицию за нос. Я принимаю это. Но добавить мне больше нечего.

— Даже без протокола?

— Да разве у вас бывает без протокола?

— Я могу забыть, что я полицейский. Честное слово. — Он кладет вилку и сцепляет перед собой пальцы.

Глаза его так близко, я невольно чувствую, насколько они обольстительны, кажется, я не выдержу и меня понесет… Я отодвигаюсь подальше от стола.

— Кстати, друзья зовут меня Шон.

— Знаю.

Чувствую, как сердце, словно птичка в грудной клетке, прыгает от счастья… Но и рассудка не теряю.

«Он хочет арестовать Кирсти, — нашептывает он мне. — Будь осторожна! Все это закончится для тебя очередной душевной травмой».

— Понимаете… Шон…

В бешеной схватке сердце и рассудок не хотят уступать друг другу, и я лихорадочно ищу компромисс.

— Перестаньте уже испытывать на мне свое обаяние и прочие мужские приемчики, — тихо говорю я. — Хотите мне понравиться? Если за этим стоит что-то еще, у вас ничего не выйдет.

— А я и в самом деле хочу вам понравиться. И за этим ничего больше не стоит, — невозмутимо отвечает он. — Думаете, я полетел бы на край света только затем, чтобы поговорить про Кирсти? Я примчался сюда, потому что вы мне нравитесь. И еще я подумал, что подальше от Эдинбурга нам будет проще разговаривать.

Сердце мое сразу тает, а рассудок вынужденно признает полное поражение… Помоги мне, Господи. Я уже надеюсь, что ему можно верить, что он не заставит меня страдать.

— Ну, хорошо, — медленно говорю я. — Я все скажу. Как человеку, а не полицейскому, договорились?

— Я внимательно слушаю.

— Ммм… Ужасная ошибка с Сэнди Стюарт серьезно подорвала мою уверенность в себе. Я всегда не очень высоко себя ценила, но, когда выучилась на врача, стала подозревать, что чего-то стою в этой жизни. — Делаю паузу; не хочется создавать впечатление, будто я жалею себя. — Думаю, потому что была увлечена Филом. Фил во многом полная мне противоположность. Он человек способный, уверенный в себе, он считает, что можно контролировать свои мысли и чувства и даже… собственные страхи. — Беру вилку и начинаю ковырять в тарелке. — Когда родился Робби, мне было нелегко, но я изо всех сил старалась выдержать, справиться. Я пыталась говорить об этом с Филом, но либо не получалось толково объяснить ему ситуацию, либо он не понимал или даже не хотел понять, как мне тяжело. Я стыдилась, чувствовала себя страшно одинокой, потерянной. Я любила своего ребенка, но душевное мое состояние было хуже некуда, вдобавок у меня появился ишиас, а это страшные боли. Чтобы справиться с ними, я попробовала марихуану и быстро привыкла к ней. Об этом узнал Фил и принял меры… Довольно крутые.

— Не проявил к вам никакого сочувствия… сострадания?

— Фил ни к кому не проявляет сострадания, — горько усмехаюсь я. — Только поймите меня правильно, он не такой уж плохой человек. Как отец, например, он просто замечательный, не то что муж. Он думал, после смерти Сэнди я продолжу карьеру, а материнство для меня не станет тяжким грузом, но, увы, все оказалось не так. — Я пожимаю плечами. — В общем, сейчас он пытается добиться совместной опеки. Робби уже почти восемнадцать, через несколько месяцев он станет совершеннолетним, и его это касаться не будет. Но Лорен еще только одиннадцать, и Фил хочет, чтобы она больше времени проводила с ним и с Эрикой.

— А сама Лорен что думает?

— Примерно неделю назад я сказала бы, что она категорически против. Но сейчас она на меня очень сердится и, весьма вероятно, согласится, и тогда я ее потеряю. — Глаза наполняются слезами, я быстро-быстро моргаю. — А Фил настроен решительно, он всегда получает то, что хочет. — Я рассказываю о письме от адвоката, об условиях нашего соглашения. — Так вот, проникнув к нам в дом, Кирсти украла из моего докторского саквояжа несколько рецептурных бланков. Я мало понимаю в вашей полицейской работе, зато я кое-что понимаю в людях и скажу, что Кирсти — девочка непростая. Умная, способная управлять окружающими и ситуацией. Как раз такая, от которой любой матери захочется держать своих детей подальше, у нее деструктивный тип поведения. Она мгновенно вычисляет твою слабую точку и тут же использует ее, манипулируя тобой в своих целях. Так она поступила с Тесс Уильямсон, а теперь вот и со мной.

— И что она собирается делать с этими бланками?

— Она научилась правильно выписывать рецепт, в дан ном случае на морфин, и подделывать мою подпись. Указала имя Тесс, чтобы та получила в аптеке морфин, а сама хотела использовать это против меня.

— Каким образом?

— Тесс сказала бы, что это я заставила ее купить препарат. Она полностью в руках Кирсти. Делает все, что та прикажет, и я думаю, так и будет до тех пор, пока Кирсти не выжмет из Тесс все.

— И поэтому вы согласились на статью в газете?

— Да, нельзя допустить, чтобы Фил узнал, будто я незаконно приобретаю наркотик. Он бы, не задумываясь, использовал это против меня.

— На основании всего того, что вы сейчас рассказали, ни один прокурор не сможет открыть дело.

— Уголовное — да, может быть. Но дело об опеке? Люди склонны верить, что дыма без огня не бывает. Тем более в моем прошлом есть факты, которыми не больно похвастаешься. Я работаю в центре реабилитации наркоманов, а у них связи с черным рынком. И это еще не все. Кирсти живет в одной квартире с людьми, которые, как она уверяет, будут рады облить меня грязью. А я не хочу быть матерью наполовину. Потеря Лорен для меня хуже смерти, и я не буду рисковать.

— И все же не думаю, что надо ей уступать, — говорит Шон.

— Может быть… Но знаете, что я думаю? Вся эта история закрутилась давно и по моей вине. Ошибка, конечно, несчастный случай, но цена его — человеческая жизнь. Нравится нам это или нет, любой поступок влечет за собой последствия. Я полагала, смерть Сэнди никак не скажется на моей судьбе… Выходит, ошибалась.

Закончив свою странную исповедь, чувствую, что ко мне вернулся аппетит, подцепляю вилкой что-то на тарелке и отправляю в рот.

— Почему я работаю в центре, вместо того чтобы сидеть дома с детьми? Ведь можно трудиться сверхурочно в клинике, врачей не хватает, а денежки всегда нужны. Но я этого не делаю, потому что хочу быть лучше, чем я есть на самом деле.

— Но зачем трезвонить на весь мир про ваши прошлые ошибки? Вы не заслужили этого и не должны так думать.

— А ведь про мою успешную работу в центре растрезвонили!

— Но не вы же сами просили наградить вас.

— Это правда. И поверьте, я никак не ожидала, что смерть Сэнди вдруг аукнется. Меня мучило чувство вины, но я об этом не очень-то распространялась, а близкие и друзья помогли мне пережить несчастье, сделали все, чтобы я о нем много не думала.