Онлайн книга «Алмазное ассорти»
|
Маркиз вспомнил табличку на двери и назвал самое, как ему казалось, распространенное сочетание: – Елена Петровна? – Нет… – Женщина смущенно потупилась. – Екатерина Палиндромовна… мой отец, знаете, он был из староверов, и у него было такое редкое старинное имя – Палиндром… – Ну что ж, всякое бывает… – протянул Маркиз, огорченный неудачей. – Так что, Екатерина… Пентагоновна, значит, вы готовы со мной сотрудничать? – Всегда готова! – ответила та испуганно. – Так начинайте прямо сейчас! Кому принадлежит квартира номер восемьдесят девять? Дама дрожащими руками вытащила из ящика стола толстую конторскую книгу, перелистала ее и наконец нашла нужную запись. – Сыроежкиной Фекле Федоровне! – сообщила она с гордостью. «Как все просто! – удовлетворенно подумал Маркиз. – Вот я и выяснил имя неуловимой женщины в красном! Вот что значит – настоящий профессионализм! Осталось только прижать ее как следует и выяснить, откуда она взяла те серьги… Какие, однако, старозаветные имена вошли в моду у нынешних барышень… Дуня, Фрося, Пелагея, а эта – надо же – Фекла!» На всякий случай он придвинул конторскую книгу поближе и заглянул в нее. И правда, в графе «Владелец» против восемьдесят девятой квартиры было написано «Сыроежкина Фекла Федоровна». Дальше был указан номер паспорта Феклы Федоровны и год ее рождения. Это был тысяча девятьсот двадцать девятый год. «Это сколько же ей лет? – подумал Маркиз, разглядев удивительную дату. – Всяко больше восьмидесяти! Нет, это не та девушка в красном, которую я ищу! Или Фекла Федоровна большую часть своей жизни провела в замороженном виде? Или это пластическая хирургия творит настоящие чудеса?» – Скажите, – обратился он к сотруднице ТСЖ. – Скажите мне, Екатерина… Пирамидоновна, вот здесь, в этой графе, случайно не ошибка? Я имею в виду год рождения гражданки Сыроежкиной. – Нет, никакой ошибки быть не может! – обиделась та. – Эту книгу заполняла лично Галина Леонардовна, а она женщина исключительной аккуратности! Если она что-то написала – значит, так оно и есть… только… извините… я не Пирамидоновна, а Палиндромовна! Папа мой был Палиндром Мефодиевич… – Ах, извините! – Маркиз сделал вид, что смутился. – Ошибся… работы много… – Кстати, я вспомнила! – Лицо женщины просветлело, как весеннее небо после дождя. – Она, Галина Леонардовна, еще по поводу этой Сыроежкиной звонила Артуру Полифемовичу, нашему управляющему. Сказала, что она не пришла на регистрацию лично, вместо нее пришел племянник с ее паспортом, и Галина Леонардовна пошла навстречу, учитывая возраст владелицы квартиры… – Племянник? – заинтересовался Маркиз. – Что за племянник? Он в этой квартире прописан? – Нет, – с сожалением ответила женщина. – Сыроежкина одна прописана. – А как этот племянник выглядел? – Я его не видела, – сообщила женщина, преданно глядя в глаза Маркиза. – А Галина Леонардовна сейчас в отпуске, я вам докладывала… – Жаль, – вздохнул Маркиз. – Ну, раз с племянником ничего не выяснили, проводите меня в квартиру Сыроежкиной. Буду ее описывать. Екатерина Палиндромовна выскочила из-за стола и проводила Маркиза к двери нужной ему квартиры. Здесь она нажала на кнопку звонка и строгим начальственным голосом проговорила: – Откройте! За дверью раздались шаркающие шаги и дребезжащий старческий голос проговорил: – Это кто? – Екатерина Палиндромовна из ТСЖ! – Не знаю никакой Погромовны! – ответили из-за двери. – Мне открывать не велено! – Откройте сейчас же! К вам судебный пристав с предписанием! – строго повторила Ленина спутница. – Не велено! – повторила старуха. Екатерина Палиндромовна растерянно взглянула на Леню. – Вы свободны! – проговорил тот. – Дальше я сам разберусь! – Ну как знаете! – Женщина пожала плечами и направилась к лифту. Леня дождался, когда она уедет, и подошел вплотную к двери. Из-за нее доносилось хриплое дыхание. Леня снова несколько раз нажал на кнопку звонка и раздраженно выпалил: – Открывай, бабка! Ты меня заливаешь! Ежели сию секунду не откроешь, милицию вызову, будем дверь ломать! – Ох! – вскрикнули за дверью, и тут же заскрежетали замки. Дверь распахнулась, на пороге была невысокая сгорбленная старушка в синей вязаной кофте. Лицо у нее было перепуганное. – Ох ты! – повторила она, вглядываясь в Леню. – Неужто правда залило? Ты погляди, мил человек, у меня все краны-то закрыты! В это мгновение под ногами у нее промелькнуло что-то серое, большое и пушистое. Леня, у которого выработался на такие случаи условный рефлекс, постепенно переходящий в безусловный, кинулся следом и успел перехватить пушистое серое существо прежде, чем оно успело взлететь выше этажом. Существо оказалось замечательно пушистым серым котом с белой манишкой и белыми лапами. Кот мяукал, выдирался, пытался полоснуть Леню когтями, но опытный Маркиз взял его в специальный противокогтевой захват, который он в свое время отработал на Аскольде, и принес расстроенной хозяйке. – Вот он, Фекла Федоровна! – проговорил он, входя в прихожую. – Вы дверь-то закройте, а то снова убежит! Старушка поняла Ленину правоту, заперла дверь и только тогда обратилась к коту: – Пушок, ты что же это удумал? Ты куда же от меня сбежать хотел? – Весна, – проговорил Маркиз, выпуская четверолапого пленника. Тот извернулся в воздухе и, прежде чем приземлиться на паркет, умудрился-таки цапнуть Маркиза за ногу. После этого он спрятался за хозяйку, бросая на Леню враждебные взгляды. – Такой всегда был послушный котик… – проговорила старушка, почесывая его уши. – Такой ласковый… Прямо не знаю, что с ним такое случилось… – Весна! – повторил Маркиз. – Весной все коты дуреют, даже кастрированные! – Ой, да что же я тебя в коридоре-то держу! – спохватилась старушка. – Вот спасибо, что ты Пушка моего поймал! А то прямо не знаю, что бы я без него делала! У меня ведь здесь кроме него ни одной родной души нету! Мы ведь с ним вдвоем из Козловска приехали! – Из Козловска? – переспросил Маркиз. Вот интересно, эта старушка со своим котом приезжает в Петербург из глухой провинции – и вступает во владение большой квартирой в элитном доме? Старушка же поняла, что ляпнула лишнее, и прикусила язык. Однако было уже поздно, слово, как известно, – не воробей и не какой-либо другой представитель пернатых. Глаза у старушки забегали, она часто заморгала, засуетилась и проговорила, пытаясь сменить тему разговора: – Давай, сынок, чайку, что ли, попьем… |