Онлайн книга «Новая зона. Кромешный свет»
|
– После чего? – встревожился Мареев. – А, ну да. Я привык, что больные после черепно-мозговых травм моментально привыкают к аббревиатуре. Покажите, попросту говоря, где вас по голове приложило? – А почему по голове? – Прапорщик забеспокоился еще больше. – С головой у меня все в порядке… – А у вас в детстве не было эпилепсии или там… потери памяти? – Нет, конечно! Я же медкомиссию прохожу регулярно. – Но тогда очень сложно понять, что вы, военный с большим стажем, тренированный мужчина в расцвете лет, потеряли сознание после того, как вам чем-то порезало спину, порвало мышцу на руке и надавило на ребра. Потеряли сознание, да так, что ничего не помните? Амнезия происходит, как правило, при ударе по голове. Не от моментальной же потери крови? А у вас основное кровотечение произошло при транспортировке. – Ну, я же не врач, я не знаю… – уныло ответил Мареев. – Ладно, действительно… Не вы же в этом виноваты. Ну, потеряли и потеряли. Квалификационная комиссия пусть потом сама разбирается. Вам до пенсии сколько еще? – 2842 дня, – не задумываясь, ответил прапорщик. – Вот как! Ждете, небось, не дождетесь? – улыбнулся майор. – Да нет… – Мареев смутился. – Просто так принято у нас. – Скажите, вы алкоголя много потребляете? – Я? Да как можно? – праведно возмутился Иван Андреевич. – Ни капли! Майор сделал пометку в своей записной книжке. И как бы случайно повернул ее в руке так, чтобы прапорщик смог прочесть последнюю запись «Склонен ко лжи…». – Нет, я имею в виду, – прапорщик сделал вид, что ничего не видел, – во время лечения, согласно рекомендациям… А так – не больше других. По праздникам, под хорошую закуску… Прапорщик замялся, почему-то вспомнилась двадцатипятилитровая канистра с краденым спиртом, стоящая дома на кухне под умывальником. Майор сделал еще одну пометку, но Мареев на всякий случай подглядывать не стал. – Скажите, а вы записи для чего делаете? – набрался храбрости прапорщик. – Доклад какой потом или?.. – Ну, я ведь психолог, потом заключение напишу в вашу историю болезни. Вы ведь хотите вылечиться и вернуться на службу? Вам могут страховку заплатить и, может, даже к награде представить. Ведь нешуточное дело – закрыли собой личный состав от обломков ротора. Как написано в докладной вашего начальства. – Ну да, – уныло протянул Мареев, чувствуя, что не верит ему майор ни на грамм. – Ну, давайте поговорим о том, что случилось тогда. Я ставлю перед собой цель победить вашу ретроградную амнезию и вернуть вас в строй здоровым. – Измену родины шьете? – сердито спросил прапорщик, смутно вспоминая, что слово «ретроград» – политически ругательное. – Ну, во-первых, не родины, а родине, во-вторых, не шью, откуда только у вас такой жаргон блатной? А в-третьих, дорогой Иван Андреевич, сдается, что вы мне, вашим же словарем пользуясь, парите. – Что парю, что парю! – Прапорщик с упавшим в глубины темного ужаса сердцем понимал, что майор никакой не врач и что сейчас его будут так потрошить, что рваные раны на спине покажутся лаской юной девы. – Вот если окажется, что у вас не боевое ранение, а бытовое, то ничего страшного – в глобальном масштабе – не произойдет. А если выяснится, что ваше начальство что-то скрывает, то это уже совсем другая история. И сговор, и групповое преступление, должностное и уголовное. – Ничего я не знаю, – беспомощно ответил Мареев. – Впрочем, к психологии, которую я в данный момент представляю, это не имеет никакого отношения. Прапорщик сердито зыркнул на гостя. – Тогда расскажите мне, если, конечно, помните, что за борт сел за десять минут до того, как вы получили травму? – Не знаю. – Как же не знаете? Вы же его разгружали! – Майор достал из своей добротной выделки кожаной папки фотографию. На ней был снимок вполне удовлетворительного качества, видимо, с камеры наблюдения. На фото прапорщик Мареев собственной персоной стоял у аппарели, причем номер борта хорошо читался. В углу снимка были дата и время. – Вот видите, за три минуты до того, как вас травмировало. – А вам зачем? Разве это медицинские показания? – не очень уверенно возмутился Мареев. – Я просто выясняю степень вашей амнезии. – Не было такого. – Иван Андреевич уставился в крашенную зеленой больничной краской стену. – Это снято с дисков системы безопасности аэродрома. Вы же знаете, все мониторится. Во избежание. – Не может такого быть! – Почему вы с такой уверенностью заявляете? Или, может, хотите весь ролик посмотреть? – Скажите, товарищ майор, вы точно из медицинской службы? – Ну, как вам сказать, психология – вещь настолько всеобъемлющая… Так как, ролик показать или мы поговорим по душам? Я сразу могу вам обещать, если я узнаю всю правду о том, как вы получили травму, то дальше этой палаты ни одно слово не просочится. Ни одно слово. По крайней мере, вы останетесь чисты, со страховкой, наградой и, возможно, с премией. А может, и повышение получите. – С каких пор врачи повышение дают? – вяло спросил Мареев. – С тех пор, как психология стала наукой, мы, психологи, способны на многое. А вы ничего не слышали о пентотале натрия? – Это от чего? – О, вы сразу уловили, что это медицинский препарат. Это не от чего, а для чего. «Сыворотка правды». – Колоть будете? – Зачем сразу колоть? Я к тому, что правду-то я всегда узнаю. Прапорщик замолчал. На его лице читалась настолько тяжелая работа мысли, что казалось, по палате пронесся явный скрип. – А давайте так! – Идея Марееву пришла в голову внезапно. – Вы скажете, что укололи мне, а я вам все расскажу! – Я лучше не буду ничего колоть, никому ничего не скажу, а вы все расскажете. – Майор покачал головой, словно укоряя непослушного ребенка. – Мне сказали, что все ролики с камер вытрут, никто ничего, а если проболтаюсь… – Если вы так боитесь, у нас есть программа защиты свидетелей. Вы никогда не увидите никого из тех, кто вам так приказал. И будете служить под другим именем. Где-нибудь в тихом гарнизоне. – Ага, в знойном Магадане… – А Черноморский флот не тихое место? И теща у вас из Крыма… – Что, и вправду в Крым? – Вот видите, вы уже торгуетесь. Можно и в Севастополь, но учтите, формально вы умрете в госпитале от ран. – Формально? – испугался прапорщик. – Не бойтесь. И расширяйте свой вокабуляр. Мы организуем так, что все будут думать, что вы умерли. Вас похоронят с почестями. Не бойтесь! Кремируют! |