Онлайн книга «Валентина»
|
Валентине захотелось толкнуть Беренгарию так, чтобы она уселась своим королевским задом прямо на какую-нибудь колючку. Действительно, муж не проводил часы ночного отдыха в супружеской постели, но ничего подобного нельзя было сказать о великом множестве других мужчин, ночи напролет не смыкавших глаз на «службе» у королевы. – Уймись, Гария! Я питаю к Ричарду лишь чувство почтения. Он великий правитель, как бы ты к нему не относилась. Что же касается сарацина… – Да, Валентина, скажи, что ты думаешь о сарацине? – принялась вопрошать королева. Валентина сжалась, ее обескуражила способность Беренгарии без труда разгадывать ее чувства. – Этот сарацин… он такой… – Молодой! Красивый! Да, я тебя понимаю, Валентина! Взор королевы снова метнулся к всаднику, проходившему в этот момент в зал совета, и Беренгария поклялась себе, что, даже если ей придется сдвинуть с места небеса и землю, все равно этот мужчина окажется в ее постели еще до окончания переговоров. Из-за решетки галереи королева и придворная дама могли видеть все, что происходило в зале. Из уважения к гостям Ричард приказал убрать комнату восточными коврами с затейливым узором, и ковры оказались настолько пышными, что ноги утопали в них по щиколотку. Повсюду были разложены подушки. На низких столиках, установленных на мозаичном полу, стояли кувшины с фруктовыми соками, чтобы гости могли утолить жажду после путешествия по пыльной дороге. Вино на столики не выставили: ислам запрещал гостям Ричарда употреблять вино. Ричард Львиное Сердце, правитель Англии, был великолепен в своем королевском пурпурном одеянии. Ярко-рыжие волосы поблескивали огненными искорками под тонким золотым обручем – символом высокого положения. Перед началом переговоров мусульмане повернулись на Восток, сняли тюрбаны и в один голос пропели молитву. Среди христиан пронесся ропот возмущения. Король Ричард был явно недоволен, лицо у него вспыхнуло, приняв оттенок волос. Валентина и Беренгария, прислушиваясь к голосам, узнали, что Саладин не будет присутствовать на переговорах. Вместо себя он прислал своего брата Саифа ад-Дина и свиту военачальников. Саиф ад-Дин должен был говорить от лица Саладина и скрепить своей печатью все договоренности. Мусульманские военачальники оказывали особые знаки почтения Саифу ад-Дину, прославленному под именем аль-Адил. Ричард взял инициативу переговоров в свои руки. – Я говорил с Филиппом-Августом Французским, и мы решили, что условия договора необходимо должны быть изложены в письменном виде. Все мусульмане должны покинуть Акру. Кроме того, мы требуем от вас двести тысяч динаров. Конрад Монсератский будет представлять английскую корону. Согласны ли вы с этими условиями? Саиф ад-Дин кивнул, поглядывая на крестоносцев, разворачивавших знамена в саду. – Мы подумаем. Малик эн-Наср, мой брат, которого вы называете Саладином, попросил меня зачитать вам наши требования. Мусульманин торжественно развернул свиток. – Приветствую вас, могущественные короли… После долгих и пышных оборотов речи последовало: – Договоримся хотя бы об одном. Отошлите наших собратьев, находящихся у вас в плену, а мы вернем вам тех, кого удерживаем, пока мусульманские пленники не возвращены. Торг продолжался, разгорался жаркий спор. Валентина отыскала глазами султана Джакарда и вспомнила об испытанном ею в роще кратком миге страсти. Паксон сидел на высокой подушке в противоположном конце комнаты. Огромная кошка спала у его ног. Беренгария была права: юноша великолепен. Даже с большого расстояния трудно было не заметить, сколь рельефно проступают сквозь одежду мускулы у него на руках. Валентина вспомнила его теплые объятия. Еще со времени турнира в Мессине она знала: стоит его рукам напрячься, как копье полетит точно в цель. Пантера зашевелилась. Паксон ласково погладил кошку по голове, и та моментально успокоилась. Беренгарии не терпелось рассмотреть все получше, и она приподняла шелковую занавеску на решетке. Султан мгновенно обратил внимание на это движение, и смуглая рука плавно опустилась на эфес сабли. – Ты ничего не заметил, Мештуб, там, на галерее? – спокойно спросил он сидевшего рядом друга. Мештуб качнулся влево, положив руку на рукоять меча. – Я вижу двух женщин, Паксон. А ты? Султан улыбнулся, белые зубы блеснули на загорелом лице. – Я тоже вижу двух женщин, но на мгновение мне показалось, что христиане устроили нам засаду. – Или это происки шейха аль-Джебала, Старца Гор! Представь себе, какая суматоха поднимется, если убийцы проникнут на этот совет. – В зале я не заметил посланцев старого негодяя, – сказал Паксон, не сводя с галереи глаз. Мештуб весело рассмеялся, заметив выражение лица своего друга. Сарацинская кровь кипела в жилах Паксона. – Один беглый взгляд на женщину… и мысли твои переметнулись с войны на любовь! – насмешливо произнес Мештуб. – Она красавица, – тихо проговорил Паксон, откровенно разглядывая Валентину. – Паксон, – предупредил шепотом Мештуб, – я своими собственными глазами видел, как женщина, на которую ты сейчас смотришь, ехала по Акре на коне рядом с королем Ричардом! Ты воспылал страстью… к королеве? Паксон нахмурился. Мештуб слишком хорошо его знал, чтобы не прочесть мысли друга. – Дело в том, что я… хорошо знаком с королевой. Мы подружились… э-э… в Мессине. Мештуб вопросительно поднял бровь. – Ты хочешь сказать, что был близок… с Беренгарией, королевой Англии? – недоверчиво вопросил он. – Ты надеешься уменьшить ее привлекательность, напоминая мне, что она христианка? – Паксон продолжал пристально разглядывать Валентину. – Надеюсь лишь предостеречь тебя. По твоим глазам вижу: ты не прочь разделить с ней ложе. Я замечаю и в ее глазах ответный жар. Клянусь бородой Пророка, ты играешь с огнем! Паксон улыбнулся другу. – Скажи, Мештуб, ты ведь не считаешь, что англичане занимаются любовью иначе, чем мусульмане? – Ты обратился не по адресу, Пакс! Может быть, эта старая лиса Саладин подскажет тебе ответ. Я слышал, однажды он имел дело с одной инглези, так она оказалась такой невоздержанной, что чуть не довела его до смерти! В конце концов, когда Саладин отделался от нее, он взял себе взамен шестьдесят жен и заявил, что они, все вместе взятые, менее требовательны, чем одна христианка. – А может, я более жаден до любовных утех, чем наш достопочтенный Малик эн-Наср? Лицо Мештуба омрачилось. – Если тебя поймают, то убьют, – осторожно заметил он. – За такую красавицу не жаль и умереть, – тихо ответил Паксон, слегка поглаживая голову пантеры, словно округлую женскую грудь. |