Онлайн книга «Агробление по-олбански»
|
Петр пожал плечами. Затем резко отвернулся от начавшей его пугать красоты за окном, подошел, подсел к Давиду на кровать. – Знаешь, Давид, а мне жаль, что ты нас бросаешь. Жаль с тобой расставаться. Пусть даже на время. – Мне тоже жаль, Петр. Но поверь, я не могу больше ждать. Времени мало осталось. Всего ничего. Ку-ку. – Давид, чего ты так раскудахтался, будто рад, что наконец избавляешься от нас? – Да нет, это я гадал себе на жизнь. Сколько мне еще осталось. – Ну и чего ты там нагадал? Сорок семь лет. Тебе сейчас сорок семь плюс еще сорок семь, итого девяносто четыре. Куда ты так торопишься? – Ты неправильно считаешь, Петр. Надо считать со дня рождения. День рождения у людей один. – Понятно, что не два. Два только у тех, кто по девяносто с лишним лет живет. – Петр, я тебе не говорил, но я уже давно состою в одном суфийском братстве. – В бекташи, что ли? – Нет, не в бекташи, в другом. В братстве кукушек и смоковниц. – Фью-ють, – свистнул Петр. – Ты, кстати, напрасно свистишь, Петр. Свистят соловьи. А это ложное представление о правде, потому что соловей и роза всего лишь метафоры. На самом деле скрытым знанием обладают кукушка и смоковница. Недаром в народе говорят: не свисти – денег не будет. – Да что ты говоришь! – Это большая ошибка. А причиной стали самонадеянные поэты. Например, в турецком языке соловей – «бюль» легко рифмуется с розой – «гюль». Просто поэтам так было легче. – А чем кукушка лучше соловья? – Люди давно заметили, что кукушка знает то, что может знать лишь Всевышний. Например, сколько человеку отпущено. Но на самом деле это может знать и человек. Надо просто попытаться слиться с Богом. А поскольку настоящее воссоединение с Богом для человека возможно только после смерти, то и в жизни к нему можно приблизиться лишь через знание о смерти. – Кто тебе это сказал? – спросил Петр. – Наш муршид – учитель. И еще он сказал, что первое знание, которое мы можем получить о смерти, – это ее год. – Как кукушки? – Да, как кукушки. Поэтому наш зикр – это подражание кукушке. Но сердце – оно произносит имена Бога. Надо долго-долго тренироваться, медитировать. Но я тебя уверяю, Петр, однажды наступает такой момент, когда ты неожиданно для себя впадаешь в транс и начинаешь, не контролируя себя, отсчитывать одно и то же количество изо дня в день, изо дня в день. Вот я и отсчитываю себе уже полгода ровно сорок семь кукуканий. – Глупости все это, Давид. Не верь ты своему учителю. Говорю я тебе, глупости все это, – Петр не на шутку испугался за друга, – если ты, конечно, себе внушать их не будешь. – Обещай мне, что если со мной что-нибудь случится, ты о них позаботишься – о моих женах. Ты не думай, Петр, будто я совсем не ревнивый. Это только свиньи не ревнуют. А я поступаю как кукушка. Чувствую, что умру, и подбрасываю свои чада другим в гнезда. – Да ты еще тыщу лет проживешь. А это все враки! – Петр ударил Давида по плечу. – Ладно?! – Нет, что написано на небесах, человеку не изменить, – отстранил руку Петра Порошкански. – Да я тебе говорю. Ну, давай разберемся с тобой, ну, давай, например, почему смоковница? – Смоковница – это же винная ягода. – Мне что винная ягода, что смоковница – одного поля ягоды. Ты мне по-нашему, по-албански скажи. – Ну, хорошо, инжир. – Так это простой инжир? Из-за него весь сыр-бор? – Не притворяйся, Петр, ты же знаешь, что из инжира делают вино. – Ну и что? Вино вон и из груш делают, и из яблок. А инжир – это и есть маленькие недозрелые груши. По крайней мере, по форме. – Ты же знаешь, что метафизическое опьянение – одно из необходимых состояний. Помнишь, на чердаке Эфлисон нам плел об опьянении и похмелье. Она, кукушка, знает о своей смерти, и она пьяна от счастья. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. А человек после опьянения дружбой и любовью испытывает одиночество похмелья, потому что человек за любовью и дружбой пытается спрятаться от смерти, а это явления одного порядка. – Ни хрена я не понимаю твоих премудростей, Давид. – Знаешь, наш учитель сказал, что пророк Иса был одним из тех людей, кто знал точный день, час и минуту своей смерти. Это великое счастье и одновременно ответственность. И еще на земле есть такие люди, у которых на теле есть отметины. – Какие отметины? – Особые знаки на теле, говорящие о месте и часе смерти. Например, родимые пятна или родинки. Такие люди особенные. – Да плевать мне на людей с отметинами. – А мне не плевать. – Ну, подожди, давай зайдем с другой стороны. Ты только попытайся настроить себя на критический лад. Не верь слепо своему учителю. Давай подумаем вместе, ну, что такое смерть? Что человек может знать о ней? – В том-то и дело, что мы ничего не знаем, но кое-что чувствуем. Хочешь, я тебе задам один провокационный вопрос? Что было первым: яйцо или кукушка? – Какой смысл в твоем вопросе, Давид? Ты же знаешь, что в нем нет никакого смысла. – А вот и не ответил. А я тебе скажу, что было первым: кукушка, потому что кукушка подкинула яйцо этого мира. – Ты же сам только что сказал, что подбросишь мне своих жен, как кукушка яйца. – Петр попытался использовать в споре схоластические приемы. – А твои жены – они живые и видят. Следовательно, яйца тоже живые. Противоречишь, брат. – Ничего не противоречу. Когда мои жены перейдут к тебе, это уже будут совсем другие люди. Они вылупятся заново, начнут с тобой новую жизнь, а меня забудут, я для них умру, буду мертвецом. Той частью их жизни, которая была внутри скорлупы. Понимаешь, круг замыкается. – Какой круг?! – Петр ударил себя по лбу. – Ты мне окончательно в голове все извилины бантиком завязал. – Все у них будет после моей смерти по-новому. Меня завернут в белый саван, они нарядятся в белые платья и платки. В цвет яйца. Встретят тебя. Ты их спросишь обо мне, а им даже сказать будет нечего. Или расскажут такое, чего со мной никогда и не было. Вы войдете в новые комнаты с белыми подушками и перинами. Ты прикоснешься к их белым холодным телам. А глаза у них будут мутные, словно покрытые белой пеленой. Ты дотронешься до их груди, и тут наступит самое главное. Пролупление! – Что наступит? – не понял Петр. – Пролупление! А как же еще, так и будет. Все будет по-новому. Главное, чтоб хуже не было. Хочешь, я задам тебе еще один вопрос, на который ты не сможешь ответить: чем отличается яйцо кукушки от яиц других пернатых? – Страхи-то нагоняешь, – возмутился Петр, – ничем яйца кукушки не отличаются от прочих яиц, во всех яйцах желток и белок! |