Книга Любовница на двоих, или История одного счастья, страница 28 – Юлия Шилова

— Даже ночью?

— Да, если он проснется.

— Откуда ты все это знаешь?

— Я литературу читала.

— Какую еще литературу?

— По уходу за грудным ребенком.

— А тебе это зачем? — удивилась я.

— Затем. Думала, как стану женщиной, обязательно возьму из детского дома девочку и удочерю ее. Грудную, чтобы она думала, что я ее настоящая мама. Я же не могу родить ребенка, но не хотела отличаться от других женщин. Вот в больнице по вечерам штудировала нужную литературу. Теперь за любым советом можешь обращаться ко мне, на любой вопрос отвечу.

— Пойду поищу лопату!

— Хорошо, если бы их было две.

— Зачем?

— Чтобы копать вдвоем, неужели не ясно?

— Ты еще слабая после родов. Куда тебе землю копать! Будешь стоять на шухере.

— Я и до родов неплохо копала, а уж теперь-то…

— Не говори ерунды.

Я тяжело вздохнула. Мне было страшно, что я оставила маленькую Дину совсем одну. Если со мной что-то случится, что будет с ней? Господи, как страшно! Жив ли наш папка с улицы Академика Скрябина или скончался в больнице? Может быть, он до нее и вовсе не доехал. Все-таки пуля в груди… Я даже не знаю, куда его увезли, в какую клинику, и не «югу его навестить.

Ну почему у меня вся жизнь кувырком? Неужели я не такая, как все? Я постоянно за чем-то гонюсь и постоянно что-то упускаю в этой жизни. Ну почему я не могу иметь то, что хочу, и не могу быть рядом с тем, с кем хочу? Мне ведь всегда хотелось иметь одного-единственного мужчину, который бы был ТОЛЬКО МОЙ И НИЧЕЙ БОЛЬШЕ. Интересно, а вообще бывают счастливые люди? Как же сильно я хочу вернуться на родину и как же страстно и преданно я ее люблю. Еще совсем недавно я мечтала только об одном — уехать от этой нищеты и равнодушия окружающих, забыть мир, в котором выживают только те, кто умеет воровать, где все куплено. Только сейчас и здесь я поняла, как сильно люблю свою непутевую родину и как мечтаю вернуться обратно. Я болею за нее душой и хочу ей помочь, хотя понимаю, что не могу ничего сделать, ничего.

— О чем задумалась? — перебила мои мысли Галина.

— Да так.

— Ладно, думать некогда, пора действовать.

На пожарном щитке висела небольшая лопата, которая так и просилась в руки.

— Одна, — грустно покачала я головой.

— А нам одна и нужна.

— Вторая может быть у могилы. Когда я капала и меня увидел Лев, я же бросила ее там.

— Точно! Хреново, если Лев очухался и решил проверить то место, где ты копала. Вдруг он выкопал эту бабу и прошмонал ее карманы!

Небольшой порыв ветра слегка приоткрыл дверь мотеля. Мы испуганно переглянулись.

— Что это? Странно, что дверь не закрыта на щеколду.

Галина ничего не ответила и распахнула дверь пошире. Мы вошли в коридор. Дверь в комнату стукачки тоже была открыта. Галина тихонько вскрикнула и прислонилась к стене. С кровати, где обычно спала стукачка, свисали мужские ноги, одетые в черные, довольно модные ботинки. Я почувствовала, что задыхаюсь. Первой опомнилась Галина. Взяв меня за руку, она вошла в комнату. На кровати с черным отверстием во лбу лежал браток, которого я видела всего один раз, когда он сидел в столовой рядом с Диной, вытирающей окровавленный нос. Все говорило о том, что стреляли в упор. Я поймала себя на мысли о том, что его судьба не вызвала у меня жалости или сочувствия. Он был очень крупным, весил более ста килограммов. Жирное неподвижное лицо напоминало мерзкую дохлую крысу.

— Ты его знаешь? — нарушила молчание Галина.

— Да.

— Кто это?

— Я не знаю его имени. Знаю только, что он довел Дину до смерти. Когда понял, что она умирает, пытался вызвать врача, но уже было поздно.

— Все понятно. Значит, собаке собачья смерть.

— Собаке собачья смерть, — повторила я Галинины слова.

На полу валялся пистолет, который, по всей вероятности, был брошен убийцей. Галина подняла его и проверила обойму.

— Смотри-ка, боевой. Даже патроны в патроннике есть. И какой дурак его выкинул?!

— Брось, он же засвеченный. Из него стреляли, сейчас на нем числится преступление.

— А нам-то что до этого преступления? — возразила Галина. — Мы же не дураки отказываться от оружия. Если эту пушку подберем не мы, то подберут другие. Пушка нынче в цене, да и мало ли, может, и пригодится.

— Ты предлагаешь взять ее с собой?

— Ну понятное дело, не оставлять же ее здесь. Хороший пистолет. 32 калибр.

— Делай как знаешь, — еле слышно пробормотала я.

— С пистолетом нам будет намного спокойнее. А теперь уходим. У нас своих дел по горло.

В это момент снизу, по всей вероятности, из подвала дома, послышались громкие, почти нечеловеческие крики, прерывавшиеся таким страшным стоном, от которого застывала кровь в жилах.

— Что это? — спросила я едва слышно.

— Понятия не имею. Ужас какой-то… Вопль повторился. Я съежилась и потянула Галину к выходу.

— Берем лопату и уходим отсюда к чертовой матери. Я не могу это слышать.

— А вдруг кому-то нужна наша помощь?

— Но мы не можем помочь. Дома нас ждет грудной ребенок. У нас нет времени, — настаивала я.

— А если бы эта помощь потребовалась тебе? — жестко спросила Галина.

— Мы должны думать о ребенке, — повторила я. — То, что происходит здесь, нас не касается.

— А если помощь нужна беременной девушке, которая сюда приехала за тем же, что и ты?!

Эти слова произвели на меня должное впечатление, и я сдалась.

— Ну хорошо. Только помни, у нас мало времени.

— Знаю. — Галина чмокнула меня в щеку и повертела пистолет в руках. — Нам теперь бояться нечего. Мы с оружием.

Обойдя мотель с противоположной стороны, мы подошли к двери в подвал и стали тихонечко спускаться по ступенькам…

— Мы только посмотрим, что там внизу, и все, — шепнула Галина. — Мы быстро.