Книга Запах соли, крики птиц, страница 91 – Камилла Лэкберг

— Хедда, не засыпай, ты должна проснуться. — Йоста осторожно потряс ее за плечо, но безрезультатно. Он кивнул на стоящую на плите кастрюлю, в которой как раз закипела вода, и произнес лишь одно слово: — Кофе.

Патрик поспешил наполнить чашку, показавшуюся ему наиболее чистой. Наливать себе у него желания не возникло.

— Хедда, нам надо с тобой немного поговорить.

В ответ донеслось невнятное бормотание, но потом хозяйка медленно распрямилась, чуть покачиваясь на стуле, и попыталась сфокусировать взгляд.

— Мы из полиции Танумсхеде. Патрик Хедстрём и Йоста Флюгаре. Со мной ты уже несколько раз встречалась. — Йоста отчетливо выговаривал каждое слово, чтобы до нее хоть что-нибудь дошло.

Он жестом показал Патрику подойти, и они оба уселись за кухонный стол напротив Хедды. Клеенка на столе, когда-то белая с маленькими розочками, сейчас была вся в крошках, остатках еды и жире, поэтому рисунок почти не просматривался. Столь же трудно было и догадаться, как в свое время выглядела Хедда. Алкоголь сделал ее кожу грубой и морщинистой, все тело оплыло толстым слоем жира. Волосы, вероятно когда-то светлые, а теперь совершенно седые и давно не мытые, были небрежно собраны на затылке в хвост. Дырявую кофту ее обладательница, по всей видимости, покупала давно, когда фигура ее была постройнее: кофта сильно обтягивала Хедде плечи и едва сходилась на груди.

— Какого черта… — Слова опять перешли в неразборчивое бормотание, и она принялась раскачиваться на стуле.

— Выпей кофе, — на удивление мягко предложил Йоста и пододвинул чашку так, чтобы та попала в поле зрения Хедды.

Она покорно подчинилась, подняла дрожащими руками маленькую фарфоровую чашечку и заглотнула сразу все содержимое. Потом резко отпихнула чашку, и Патрик поймал ее, когда та уже почти падала со стола.

— Мы хотим поговорить о несчастье, — сказал Йоста.

Хедда с трудом подняла голову и сощурилась в его сторону. Патрик решил помолчать и предоставить вести разговор Йосте.

— О несчастье? — переспросила Хедда. Ее тело, казалось, обрело на стуле более устойчивое положение.

— Когда погибли дети. — Йоста не отрывал от нее взгляда.

— Я не хочу об этом говорить, — пробормотала Хедда, отмахиваясь.

— Нам это необходимо, — настаивал Йоста все тем же мягким тоном.

— Они утонули. Все тонут. Знаете, — Хедда помахала в воздухе пальцем, — знаете, сперва утонул Готфрид. Собирался наловить макрели, а нашли его только через неделю. Я неделю прождала его, хоть в тот же вечер, как он ушел, знала, что Готфрид больше к нам с детьми не вернется. — Она всхлипнула и, казалось, мысленно перенеслась на много лет назад.

— Сколько тогда детям было лет? — спросил Патрик.

Хедда впервые взглянула на него.

— Детям? Каким детям? — Вид у нее стал растерянным.

— Близнецам, — пояснил Йоста, заставив ее вновь перевести взгляд на него. — Сколько близнецам тогда было лет?

— Два года, почти три. Настоящие сорванцы. Я управлялась с ними только с помощью Готфрида. Когда он…

Голос вновь оборвался, и Хедда принялась озираться. Ее взгляд остановился на кухонном шкафу. Она с трудом поднялась, дотащилась до шкафа, открыла дверцу и достала бутылку водки «Эксплорер».

— Хотите выпить? — Хедда показала им бутылку и, когда оба замотали головами, рассмеялась. — Вам повезло, ведь я даром ничего не даю.

Ее смех больше напоминал кудахтанье. Она взяла бутылку с собой к столу и снова села. Утруждаться искать стакан она не стала, а просто поднесла горлышко ко рту и принялась пить. Патрик почувствовал, как у него при одном взгляде запершило в горле.

— Сколько было лет близнецам, когда они утонули? — спросил Йоста, но Хедда его, похоже, не услышала, лишь смотрела перед собой невидящим взглядом.

— Она была благородной, — немного погодя пробормотала Хедда. — Жемчужное ожерелье, пальто и все такое. Благородная дама…

— Кто? — спросил Патрик, чувствуя, что у него просыпается интерес. — Какая дама?

Однако Хедда, похоже, уже сбилась с мысли.

— Сколько лет было близнецам, когда они утонули? — еще отчетливее повторил вопрос Йоста.

Хедда повернулась к нему, поднося бутылку ко рту.

— Близнецы ведь не утонули? — Она снова приложилась к бутылке.

Йоста бросил на Патрика многозначительный взгляд и с нетерпением склонился вперед.

— Близнецы не утонули? Куда же они подевались?

— Как это не утонули? — Во взгляде Хедды вдруг мелькнула насмешка. — Конечно, близнецы утонули, да, конечно, утонули… — Она продолжала пить, и глаза у нее все больше мутнели.

— Хедда, как все было? Утонули они или нет? — Йоста слышал в своем голосе отчаяние, но оно, казалось, только глубже погружало Хедду в туман. Теперь она уже не отвечала, а лишь мотала головой.

— Подозреваю, что больше мы ничего не добьемся, — с сожалением сказал Йоста.

— Да, боюсь, ты прав, надо попробовать как-то иначе. Может, стоит тут немного поосмотреться.

Йоста кивнул и обратился к Хедде, у которой голова уже опять клонилась к столу.

— Хедда, можно мы немного посмотрим твои вещички?

— Ммм, — только и ответила она, засыпая.

Йоста подставил к ней вплотную стул, чтобы она не свалилась на пол, а потом принялся вместе с Патриком обыскивать дом.

За час им ничего найти не удалось. Повсюду обнаруживался только хлам, хлам и еще раз хлам. Патрик сожалел, что не прихватил с собой перчатки, и ему казалось, что у него чешется все тело. В доме не имелось никаких признаков того, что в нем когда-то жили дети. Очевидно, Хедда избавилась от всего с ними связанного.

У Патрика в голове звенели ее слова о «благородной даме». Они не отпускали его, он сел рядом с Хеддой и попытался мягко вновь привести ее в чувство. Она неохотно распрямилась, правда, голова сперва откинулась назад, но потом Хедде удалось зафиксировать ее в вертикальном положении.

— Хедда, ты должна мне ответить. Благородная дама, твои дети у нее?

— Они так озорничали. А мне надо было только уладить в Уддевалле кое-какие дела. Заодно пришлось купить еще выпивки, все закончилось, — пробормотала она и посмотрела в окно на сверкающую под весенним солнцем воду. — Они все проказничали. И я так устала. А дама была благородной. Такой доброй. Она сказала, что может их забрать. И я ей их отдала.

Хедда перевела взгляд на Патрика, и он впервые увидел в ее глазах искреннее чувство — глубоко спрятанную боль и такую страшную вину, что заглушить ее могло только спиртное.

— Но я раскаялась, — сказала она с блеском в глазах. — А найти их уже не смогла. Я искала, искала. Но они исчезли. И дама с ожерельем тоже. — Хедда поскребла себя по шее, чтобы показать, где висело ожерелье. — Она исчезла.