
Онлайн книга «Убить Хемингуэя»
Старая вдова улыбнулась: – Бог мой, как же она на тебя похожа. Абсолютно ничего от Дикки. И нам не надо ждать, можно сразу начинать. Я недостаточно устала, чтобы спать, и мне хочется скорее взяться за дело. Вот выпью, и можно приступать. Пожалуйста, скажи мне, что теперь и ты что-нибудь выпьешь. Ханна закусила губу. Перед отъездом она сцедила молоко, чтобы не делать этого при Мэри. Она боялась, что, если начнет кормить девочку грудью при вдове, это может напомнить ей о ее попытке родить ребенка, которая едва не закончилась трагедией. Так что в холодильнике Мэри стояли три бутылочки с грудным молоком. Ханна решила, что к тому времени, как Бриджит потребует наполнения «источника», ничего из выпитого уже не останется в организме. – Ох, – сказала Ханна, поднимая бровь, – разве что самую малость. – Вот и умница. Какой яд предпочитаешь, душечка? – Как насчет стакана вина? Лучше бы красного. Мэри с сияющим видом потянулась за пачкой сигарет «Кент»: – Чудесно. Я, пожалуй, тоже выпью. Полагаю, нам лучше взять это дивное «Бароло». Папа его тоже очень любил. Постоянно присутствующая горничная поспешила открыть бутылку, не дожидаясь указания. – Я собиралась разместить тебя здесь, но мы снова открываем дом, и кое-где надо покрасить, – сказала Мэри. – Я заказала тебе номер в гостинице «Бест Уэстерн». Годится? – Конечно. – Ты уверена? – Да. – Гектор с тобой? – Да. Он называет себя моим водителем. – Я и ему закажу номер. Он ведь тоже на меня работает, верно? Ханна улыбнулась: – Полагаю, Гектор сам решит, где ему остановиться. – Разумеется. – Ханна не сумела прочесть ее улыбку, но она явно была недоброй. Горничная подала Ханне ее стакан вина. – Ваше здоровье, – сказала Ханна, поднимая стакан. Мэри проигнорировала ее и сказала: – Мори сказал, что ты заезжала. – Да, – ответила Ханна, язык которой пощипывало после первого глотка вина за долгие месяцы. Крепкий напиток – с дубовым привкусом, дымком и корицей. – Давненько не приходилось пить. Ух! Мэри вытряхнула из пачки сигарету: – Как он? Я имею в виду, Мори? У него все хорошо? – Вроде бы да. Говорит, что работает над своими собственными мемуарами. – Он говорил Папе то же самое в пятьдесят третьем году. – Надеюсь, он их допишет. Знакомство с подобной жизнью, безусловно, нечто, чего есть смысл желать, и не важно, сколько времени уйдет на то, чтобы закончить и сделать это правильно. – Ну конечно. У меня мои мемуары занимают значительно больше времени, чем я рассчитывала. Ханна улыбнулась: – Откровенно говоря, я хочу, чтобы ты поторопилась. Ведь выходят уже две неофициальные биографии Папы – одна написана человеком, о котором я уже могу сказать точно, что он меня ненавидит. И еще выходит эта книга про корриду и отредактированный «Сад»… Я вполне могу потеряться среди всего этого шума, который поднимется вокруг Папы. Мне действительно необходимо выдвинуться на передние позиции. Поскорее. – Конечно, – сказала Ханна. – У тебя есть рукопись Дикки – сколько он там успел написать? – Ага, – сказала Ханна. – Здешние власти уложили все в коробки и отправили в Мичиган вместе с другими вещами. – Кстати, хочу сказать, что мне очень жаль, что все так случилось. Я никак не хотела, чтобы он умер. Из-за тебя и маленькой девочки. Дочкам нужны папы. Я уверена, что ты найдешь мужчину для этой должности. Какого-нибудь молодого красавчика. – Ханна улыбнулась. Мэри улыбнулась в ответ: – Ты как себя чувствуешь? Постепенно привыкаешь? Ханна знала, что ей не стоит говорить Мэри, что саморазрушительная смерть мужа стала для нее желанным избавлением – благодеянием в страшной упаковке. Ханна пожала плечами: – У меня все хорошо. Я знаю, что Ричард сам покончил с собой. Такое случается. Что еще можно сказать по этому поводу? Мэри выпустила тоненькую струйку дыма: – Верно. – Странная улыбка – и редкая, с демонстрацией зубов. – Ты по-испански хоть немножко говоришь, дочка? – Только по-французски. И довольно неплохо на кельтском. – Sic transit hijo de puta [41] . Ханна нахмурилась: – Что это значит? – О нем будут помнить, – сказала Мэри, криво улыбаясь. – Есть еще одна хорошая фраза: Dame acit, cono que a los mios los mato yo! Ханна снова нахмурилась: – А это как переводится? – Дай это мне, черт возьми, и я убью своего! Ханна опустила глаза на руки. – Вот как, – сказала она, внезапно немного испугавшись. Мэри пожала плечами и затянулась сигаретой: – Прежде чем мы оставим эту скорбную тему, скажи, есть там что-нибудь, что ты могла бы использовать? В рукописи Дикки, я хочу сказать. Ханну передернуло, как от озноба. – Может быть. Там примерно двести рукописных страниц. В первом черновике почти вся ваша ранняя биография. Большая часть сороковых годов, затем тот период, когда вы встретились с Папой и вышли за него замуж. Пятидесятые годы только в отдельных заметках. Довольно понятно, как он хотел построить книгу. Вот только его и мой стиль прозы сильно отличается. Мне придется многое переписывать. – Душечка, так оно всегда и бывает, – посочувствовала Мэри. – Господи, сколько же мне пришлось переписывать в последних работах Папы – уму непостижимо. Ханну снова передернуло. Мэри застонала: – Боже, что мне пришлось сделать, чтобы подготовить к печати «Праздник, который всегда с тобой»! Даже вспоминать не хочется. – Тяжело пришлось, не так ли? – Ханна почувствовала, как напрягаются ее челюсти, и испугалась, что Мэри заметит. – Вынуждена была изменить последовательность глав, чтобы все получилось так, как мне хотелось. Соответственно возникли проблемы неразрывности, с которыми мне пришлось сражаться. И его заголовки в книге… – Мэри закатила глаза. – Ты не представляешь, какими они были ужасными. Он вообще хотел назвать эту вещь «Глаз и ухо». Можешь представить себе такое название вместо «Праздник, который всегда с тобой»? Можешь? – Нет. – Ханна действительно не могла. – И все это пустяки в сравнении с тем, что понадобилось для того, чтобы закончить «Острова в океане». – Вдова вздохнула. – Что-нибудь еще? Что-нибудь, говорящее о том, что у него было все что нужно, чтобы закончить книгу? – Ханна встретилась взглядом с Мэри. Старуха вглядывалась в нее, пытаясь определить, не врет ли она. – Я спрашиваю, – продолжила Мэри, – потому что Ричард довольно ясно дал понять той ночью накануне, ну, ты знаешь, о чем я, что мы закончили. Он заявил, что у него имеется великолепный конец. Я все пытаюсь вспомнить, что такое я могла сказать в нашем последнем интервью, что дало бы ему эту уверенность. |