Книга Голос, страница 73 – Арнальд Индридасон

Осп прошла мимо Эрленда в коридор, чтобы взять моющие средства и тряпку, и снова скрылась в ванной. Эрленд прошелся по номеру, наблюдая за тем, как девушка приводит комнату в порядок, так же как он делал раньше, когда преступление еще не было раскрыто и они общались почти по-дружески.

— Собственно, она призналась во всем, — объяснил Эрленд, — кроме убийства. Это единственное, что она не хочет брать на себя.

Осп побрызгала спреем на зеркало в ванной и тут же принялась его тереть.

— Но ведь мой брат видел ее, — напомнила она. — Он видел, как она набросилась на Гулли. Она не может отрицать этого. Не может отрицать того, что была там.

— Да, — согласился Эрленд. — Она была в подвале, когда Гудлауг умирал. Только это не она зарезала его.

— Как так? Ведь Рейнир все видел, — удивилась Осп. — Она не может отпираться.

— Сколько вы им должны?

— Должна?

— Большую сумму?

— Кому должна? О чем вы?

Осп терла зеркало, точно это был вопрос жизни и смерти, как будто, если она остановится, все будет кончено, маска слетит и ей придется сдаться. Так что она продолжала брызгать спреем и полировать зеркало, избегая смотреть себе в глаза.

Эрленд наблюдал за ней, и ему на ум пришла фраза из книги, которую он однажды читал о несчастных бедняках прошлых времен: «Она была выродком этого мира».

— Мою коллегу зовут Элинборг, и она только что навела справки о вас в Службе помощи жертвам, — сказал Эрленд. — Жертвам насилия. Это случилось примерно полгода назад. Их было трое. Вы оказались в хижине около Красного озера. [25] Больше вы ничего не рассказали. Только утверждали, что они вам незнакомы, что они схватили вас в пятницу вечером во время прогулки по центру города, привезли в эту лачугу и там по очереди надругались над вами.

Осп продолжала тереть зеркало, и Эрленд не видел, произвели ли его слова какое-нибудь впечатление.

— Вы так и не сообщили, кто это был, и отказались подавать заявление.

Осп не отвечала.

— Вашей работы в отеле недостаточно, чтобы отдавать долги и удовлетворять ваши потребности. Вам удается удерживать кредиторов на расстоянии благодаря маленьким выплатам и даже получать от них товар, но эти люди продолжают запугивать вас, и вы знаете, что они выполнят свои угрозы.

Осп не смотрела на Эрленда.

— Никто ничего не ворует в отеле, не правда ли? — продолжал Эрленд. — Вы специально придумали это, чтобы обмануть нас и направить по ложному пути.

Эрленд услышал шаги в коридоре и увидел Элинборг в сопровождении четырех полицейских, подходивших к номеру. Он дал им знак подождать.

— Ваш брат в таком же положении, как и вы. Возможно, у них на вас общий счет, я не знаю. Его уже ловили и нещадно били. Ему угрожали. Вашим родителям угрожали. Вы не осмеливаетесь выдать этих людей полиции, и полиция не может ничего сделать, поскольку пока речь идет только об угрозах. И даже после того, как они нападают на вас в центре города и насилуют на берегу Красного озера, вы не говорите, кто они такие. И ваш брат поступает так же.

Эрленд помолчал, наблюдая за ней.

— Мне сегодня позвонил один человек. Он работает в полиции, в отделе по борьбе с наркотиками. Ему звонят иногда, так скажем, «слухачи», люди, которые докладывают, о чем говорят на улице, в среде наркоманов. Вчера поздно вечером, практически ночью, он принял звонок от осведомителя, слышавшего, будто одна молодая особа, которую изнасиловали полгода назад и у которой были проблемы с покупкой товара, вдруг расплатилась по всем долгам два дня назад или около того. За себя и за своего брата. Вам что-нибудь об этом известно?

Осп покачала головой.

— Вам это о чем-то говорит? — спросил Эрленд снова. — Звонивший в отдел по борьбе с наркотиками сообщил имя девушки и добавил, что она работает в отеле, где был убит Дед Мороз.

Осп продолжала качать головой.

— Мы знаем, что в комнате у Гудлауга лежали полмиллиона крон, — сказал Эрленд.

Осп прекратила начищать зеркало, и ее руки безвольно повисли вдоль тела. Она смотрела на свое отражение.

— Я пыталась завязать.

— С наркотиками?

— Ничего не вышло. А они не ведают жалости, если ты им должен.

— Вы скажете мне наконец, кто они такие?

— Я не хотела его убивать. Он был всегда приветлив со мной. Но тут…

— Вы увидели деньги?

— Мне нужны были деньги.

— Вы убили его из-за денег?

Осп не ответила.

— Вы не знали о связи Гудлауга и вашего брата?

Осп молчала.

— Вы убили его из-за денег? Или из-за брата?

— Возможно, по обеим причинам, — тихо проговорила Осп.

— Вы позарились на деньги.

— Да.

— К тому же Гудлауг использовал вашего брата.

— Да.

* * *

Краем глаза Осп увидела стоящего на коленях брата и кучу денег на кровати. И нож. Не раздумывая ни секунды, она схватила нож и попыталась зарезать Гудлауга. Он выставил перед собой руки, но она, будто не замечая их, продолжала наносить ему удары, пока он не перестал сопротивляться и не привалился к стене. Кровь хлынула из раны на груди, в области сердца.

Нож был весь в крови, и ее руки тоже. Халат был забрызган кровью. Рейнир, ее брат, вскочил с пола и бросился в коридор к лестнице.

Гудлауг глухо застонал.

Потом в комнате воцарилась мертвая тишина. Она уставилась на Гудлауга, затем на нож в своих руках. Вдруг Рейнир снова появился в комнате.

— Кто-то спускается по лестнице, — прошептал он.

Рейнир сгреб деньги, схватил сестру, стоявшую в оцепенении на том же месте, и потянул ее вон из комнаты в тупик в конце коридора. Они только успели затаить дыхание, как появилась женщина. Она вглядывалась в темноту, но не увидела их.

Едва переступив порог, женщина вскрикнула, и они услышали голос Гудлауга.

— Стеффи? — простонал он.

Больше до них не донеслось ни звука.

Женщина вошла в комнату, но тут же вышла. Она пятилась назад, пока не наткнулась на стену коридора, потом поспешно развернулась и быстро пошла прочь, не оборачиваясь.

* * *

— Я выбросила халат и взяла другой. Рейнир испарился. Мне ничего не оставалось, кроме как снова взяться за работу. Иначе вы бы сразу обо всем догадались. Во всяком случае, я так думала. Потом меня попросили позвать его на елку. Я не могла отказаться. Мне нужно было держаться так, чтобы не привлекать к себе внимания. Я спустилась вниз и подождала в коридоре. Дверь по-прежнему была открыта, но я больше не заходила в комнату. Потом я поднялась наверх и сказала, в каком виде я нашла его и что, по-моему, он мертв.