Онлайн книга «Полужизни»
|
– Басси не одержима, она рекомендации выполняет, – сказал Селлерс. – Сейчас увидишь! – Он вышел в коридор и вернулся с раскрытой книгой в одной руке и закладкой в другой. – Хорошо, что я думал о деле, когда вы с Покорным меня доставали! – Селлерс вручил книгу Гиббсу и подождал, пока тот прочтет нужный абзац. – И что с того? Раз Басси интересуется таким дерьмом, значит, у нее серьезно подтекает крыша, и только! – Гиббс кивнул на стену: – Она это в книжке отрыла, и что дальше? – Вероятно, крыша у Басси подтекает, но для Чарли она не опасна. Разве не в этом главное? Что ты делаешь? Гиббс прижал трубку к уху. – Звоню Уотерхаусу. Если бы какая-то дура оклеила стены фотками моей девочки, я хотел бы это знать! – Нам же запретили... – Говори что хочешь, – рявкнул Гиббс. – И ты, и твой Пруст тоже. Целуй его, жопу ему лижи, а я верю Комботекре! Уотерхаус ничего не сделал, то есть ничего за рамки выходящего! – Я и не утверждаю, что сделал! – Плевал ты на дружбу, да? – Слушай, решать тут не нам! Если Снеговик узнает, что вы с Комботекрой за его спиной снабжаете Уотерхауса информацией, меня со службы не уволят. – Селлерс выхватил у Гиббса сотовый и поднял высоко над головой. – И тебя тоже, если глупостей не наделаешь! – Это из-за Стейси, да? Из-за того, что Чарли ее подначила? Ну, тот прикол с вибратором... – Конечно, нет! – Конечно, да! Меня не проведешь, я-то тебя как облупленного знаю! Все твои проблемы в бабах! С чего начался разговор об эпиляции? С дочки Пруста! Возьму и доложу об этом шефу! Селлерс отступил к двери, вид у него сделался испуганный. – Да не бойся ты, не доложу! – ухмыльнулся Гиббс. – Главное, знай свое место и не выеживайся шибко. А сейчас верни-ка мне гребаный мобильник! * * * – Где она? – Детектив-сержант Корал Милуорд постучала кольцами по внутренней стороне стола. – Я уже два сообщения оставила, а она не отвечает. – Чарли что-то про галерею говорила, – вспомнил Саймон. – Где детектив-констебль Даннинг? При упоминании имени коллеги глаза Милуорд потемнели. – Точно не на «Белый куб» смотрит! – Что еще за куб? – Сержанта Зэйлер спросите! Она, похоже, страстная любительница искусства. – А Даннинг искусство не любит? – Откуда мне знать?! – Дело в лосьоне после бритья? – Что, простите? – Из-за лосьона вы Даннинга недолюбливаете? Милуорд перестала стучать кольцами и сложила пухлые руки на столе. Она переоделась, выбрав белую блузку с перламутровыми пуговицами. – Так сплетники не врут? – поинтересовалась она. – Бестактность – ваша отличительная черта. – Пусть так, но я на вашей стороне! Вы больше улыбаетесь и меньше воняете! – Не уводите разговор в сторону! С чего вдруг вашу невесту в галерею потянуло? С моим делом это как-то связано? – Лучше ее спросите. – Нам известно, что Эйден Сид был художником. – Милуорд подалась вперед. – Талантливым, перспективным! Удачно провел дебютную выставку, а потом бросил писать. Почему? Намеренно успешно развивающиеся карьеры не губят. Хотя вы вот губите... – Понятия не имею почему. – Не имеете, значит? Я вам не верю. – Ваша проблема! – пожал плечами Саймон. – Сол Хансард тоже не в курсе. Вот ему я поверила. – С какой радости Сиду откровенничать с Хансардом? Милуорд демонстративно показала, что колеблется и не может решить, вводить ли Саймона в курс дела. Напряженная тишина длилась чуть ли не полминуты. – Когда в Лондоне состоялась его первая и последняя выставка, Сид работал у Хансарда. И когда бросил живопись, решив заняться багетами, – тоже. – Сид работал у Хансарда? – Саймон нахмурился. – Рут Басси тоже работала у Хансарда, прежде чем перейти к Сиду. Корал Милуорд явно ждала продолжения. И дождалась. – Мэри Трелиз была клиенткой Хансарда – рамы у него заказывала. – Только не когда там работал Сид. Позднее. А затем она переметнулась к владелице лондонской галереи, той самой, которая в феврале 2000 года устроила персональную выставку Сида. Это галерея «Тик-так» на Шарлотт-стрит. Туда ведь отправилась Зэйлер, верно? – Чего бы вы добились без нас с Чарли?! – А чего я, собственно, добилась? Кроме того, что заполучила двух идиотов, которые сами себе упорно роют яму. – Хансард упомянул, что Басси и Трелиз встречались в его галерее. Встреча переросла в ссору, а ссора – в насилие... Эйден убил Джемму Краудер из мести за то, что она сотворила с Рут Басси. По той же причине он собирается убить Мэри Трелиз и, вероятно, Стивена Элтона, если только признание Элтона и тот факт, что в надругательстве над Басси он лично не участвовал... – Так вы в курсе? – улыбнулась Милуорд. – Еще утром ничего не знали! – Вы же мне ничего не сообщили! – Саймон отчаянно сдерживал гнев. – А кто сообщил? Мне кажется, вам известно чересчур много. Если выясню, что вы тайком от меня связывались с Басси, Сидом или Трелиз... – Ни с кем из них я не связывался, и вы, видимо, тоже! Как ведутся их поиски? – Радуйтесь, что это не ваша головная боль! – посоветовала Милуорд. – Моя головная боль – главный подозреваемый... – Вы о Сиде? – Нет, я не о Сиде. – Взлома квартиры не было, верно? Значит, кандидатов лишь двое – Сид и Элтон. – У меня есть и подозреваемый, а у него – мотив, – продолжала Милуорд, словно не услышав последней фразы. – Все еще не окончательно, но я над этим работаю. На втором... нет, двадцать втором плане расследования ваша дурацкая головоломка с Сидом, Трелиз, Басси, Хансардом... – На двадцать втором плане? – потрясенно переспросил Саймон. – Вы ошибаетесь! В чем дело, я еще до конца не разобрался, но в одном уверен: моя, как вы изволили выразиться, дурацкая головоломка – центр расследования, которое вам не завершить, если ее не разгадаете. – Уотерхаус, вы надменный говнюк! – Да, я в курсе. Казалось, Милуорд сейчас влепит ему пощечину. – У меня есть подозреваемый, у него – мотив, – повторила она, – а что есть у вас? Фантастические удушения, картины, исчезающие с выставок, непонятные предсказания про девять картин, которые, по версии Сида, Мэри Трелиз еще не создала, но непременно создаст. И все это я должна воспринимать серьезно? – Нет, – отмахнулся Саймон, – вы должны выбросить мои дурацкие головоломки из своей драгоценной головы и не растрачиваться по пустякам. Вот только ненаписанных Трелиз картин не девять, а восемь. |