Онлайн книга «Игра в классики на незнакомых планетах»
|
– Господь всемогущий, ты все еще там? – Лоло, ты можешь кое-что для меня сделать? – Слушай, я связывался с МЛЦ, но они говорят, что не могут никого за тобой отправить; единственное, что можно попробовать… – Да послушай ты меня! Мне срочно нужна бумага на вывоз груза с Сельве. – Что за груз? – Биотрадукторы. Двадцать четыре единицы. Можешь оформить на «Гринберг»? По МЛЦ проводить слишком долго, а у меня времени нет. – Шивон, какие, к марсиановой матери, биотрадукторы? Вам надо улетать оттуда, какой там груз! – Все равно, – сказала она, – без них я не улечу. * * * И она сказала Вальдесу: поздравляю, по вашей милости погибнут живые существа. Если б вы только доложили о контакте как полагается, если б не побоялись исследователей, сельвенцев успели бы эвакуировать. Да, конечно, детей надо кормить; а вот у них тоже есть дети, и они сгорят здесь заживо… Вот бы – если с кораблем все будет в порядке, разумеется, – вот бы Вальдес согласился взять в багаж партию биотрадукторов, на которые уже есть все бумаги… То она не стала бы докладывать на него в Ведомство. Не на того напала. Вальдес только жестко рассмеялся. Ненавидя его и себя, Шивон сказала: – А детей? – Что? – Кормить? Он напрягся: – Сколько? – Десять. – Док, это не серьезно. Мы ж не такси. Давай пятнадцать, и пусть летят – Que maldita escoria que tu es, Valdez [4] . Тринадцать, это все, что я смогла снять. – Черт с тобой, тринадцать. Идет. Только давай сразу. * * * Его бригада починила-таки пульт управления и сообщила об этом гагаринцам. Старший брат тут же велел готовиться к отлету. О Шивон в суматохе забыли, и она смогла беспрепятственно вывести вездеход. Небо застилалось тошнотворной завесой. Планета темнела, теряла цвета. Далеко на горизонте что-то горело; напоминание о конце света вспыхивало зарницей. Вездеход с трудом проминал себе дорогу по плавящейся почве. Шивон думала: «Надеюсь, я не доживу до конца Земли. Надеюсь, он будет не таким». Еще до этого она велела сельвенцам собраться, взять пищи – никто не знает, подойдут ли им чужие пайки. И ждать. Теперь оставалось только рассадить их в вездеходе. – Пилар? Но сельвенка стояла, не двигаясь. – Иногда я вспоминаю маленькую церковь на забытом каменистом берегу Ирландии. Правильно. Она еще не знает, как по-английски сказать – тоска. Как сказать – вина. – Нет, Пилар. Не сейчас. Сейчас – поздно. – Церковь теплая, и свет в ней желтый! – выкрикнула инопланетянка. – Я знаю. Поверь, Пилар, я знаю, но сейчас – не время. Где твой маленький, Пилар? Быстрее, быстрее! Она залезла в вездеход – инопланетянка, названная в честь подружки зимовщика-нелегала. Что ж; им придется привыкать к чужим именам. Шивон активировала выключенный было передатчик: – Вальдес, это Шивон Ни Леоч, я еду к вам с грузом. Кубинец молчал. – Вальдес! Черт, Вальдес, ответьте, или я совсем плохо о вас подумаю! Может, у них просто пропала связь, как в тот раз. – Сoncha e su madre [5] , если вы улетели, клянусь, я вас… Они улетели. В зоне зимовщиков осталась непривычная пустота. – Voy a te matar, Valdez [6] , – прошептала она, глядя в безответное небо. В ухе раздался голос Старшего брата – спокойный, но сквозь покой рвется такое… – Ни Леоч, сообщите ваше местонахождение. – Вторая земная зона. – Немедленно возвращайтесь на борт. Повторяю: немедленно. Борт готов к отлету. – Роджер. – На борт так на борт. Шивон потянулась перепрограммировать маршрут на панели. Пальцы с трудом попадали по кнопкам. – И когда вот так сидишь в церкви, даже не разобравшись, какой она веры, – да есть ли разница, этот заброшенный кусок острова так далек от взрывов… – бормотала рядом Пилар. Правильно. Самое время молиться. – Шивон, где вы? Вы на вездеходе? – Д-да… В этот момент машина встала. Сельвенка вцепилась в Шивон всеми конечностями, потянула – надо уходить. Вездеход недовольно загудел. Накренился. Двери блокировало. Перема-ать… Существа лопотали что-то на своем языке – не надо ИЭ-сканера, чтоб определить, что страх зашкаливает. Она вдавила аварийную кнопку, машина выпустила их; они вывалились на горячую землю. Под вездеходом расползалась трещина. – Шивон, послать за вами машину? – Нет смысла! Ничего, купол гагаринского корабля – вон он, совсем близко. Сельвенка хватает ее за рукав. – Пилар! Мы бежим! Очень быстро! – Ни Леоч, karam tu staru, сейчас же на корабль! – орет в наушниках Старший брат. – Щ-щас! Перехватить поудобнее того, кто на руках, уклониться от кочки, которой вздумалось плеваться огнем; горячая земля становится дыбом, мир пошел войной против своих же. Запах. Сквозь ветер – острый, горячий, синтетический какой-то запах. Знакомый. * * * Все главные выходы корабля уже были задраены; Старший брат ждал их у аварийного. – Ни Леоч! Какого… И все, что она смогла сделать, – передать ему на руки ребенка. И Старший брат принял его – привычным, профессиональным жестом. Потому что он просто не мог поступить по-другому; потому что он почти всю жизнь учил себя не поступать по-другому – и теперь уже поздно было разучиваться. И взяв его, он проиграл. Уже беспомощным взглядом обвел столпившуюся живую очередь. Шивон сжала конечность Пилар. – Пожалуйста, брат Корда, – четко проговорила та, – позвольте нам улететь на вашем корабле. Мы просим убежища. Пожалуйста. Корда поверх ее головы глядел на Шивон. – Ни Леоч… – сказал он. – Любен… Теперь Шивон четко ощущала запах. Умирающая планета пахла расплавленным на батарее пластилином. – Любен, во имя Гагарина… Старший брат махнул рукой: – Поехали. * * * Сельве горела. Гагаринцы старались на это не смотреть. У них и так было достаточно дел: разместить сельвенцев, успокоить, взять образцы пищи для лаборатории. Когда в багажном отсеке настала наконец тишина, Шивон доплелась до общего зала. Там было темно; на старом диване сидел Любен Корда и дышал кислородом. |