Онлайн книга «Игра в классики на незнакомых планетах»
|
Он пошел со двора; шепот клеился к спине: – Х-ходит тут… С-странный какой… может, ш-шпион… Жозеф чувствовал, что это не последняя метка, которую придется стирать. Но не сейчас, дома… Церберы. Хуже консьержек. Город ему не доверял; отчего-то это казалось обидным. От крыльца «церберы» отходить не собирались, затеяв пересказ какого-то сериала. Пока они здесь, о том, чтоб войти в подъезд, можно и не думать. Жозеф спрятал руки в карманы и решил пойти прогуляться. Тем более что ветер унялся и стало теплее. Он остановился, увидев небольшой дом – одноэтажный, старый, с кружевцами. Здесь много было таких домов, в провинциальном безнадежном стиле разрушенной России. Странный уют, свет в окнах. И черное и вязкое оттуда – так, что рука Жозефа сама поднялась и сотворила крест. Запах, как от поля боя… день на третий. Он отвлекся, засмотрелся на небо, а когда еще раз взглянул на дом, то увидел вместо него огромный, помпезный новорусский храм. Замели мусор под ковер, молодцы… На куполах плясали отблески лунного света – будто огни святого Эльма. «Если воспоминания такой давности, то у нас в городе одно место, верно?» Все же странно – ведь и во Франции убивали королей, вон как весело летели головы на площади… И что? Булыжники сглотнули кровь, город умылся утренней росой и снова улыбается. А тут… Гнилое место. Проклятое. Наверное, тут не умеют писать на месте разрушенной тюрьмы «Здесь танцуют». Стоять стало неуютно, вдобавок поднялся ветер и снова взмел снежную крупу. Подчиняясь интуиции, Жозеф перешел на другую сторону – туда, где по холму спускалась цепочка белоснежных зданий. Одно из воспоминаний его собственного детства – дом пионеров. * * * В пустом саду, укрытом от ветра, стояла беседка. Посреди озера. Жозеф поежился при виде этого озера и все-таки пошел вперед по протоптанной дорожке, потом по мостику. Над темной водой низко висела огромная белесая луна. Жозеф поздоровался с девушкой, сидевшей в беседке. Той явно было не холодно, шубка накинута лишь для вида, на коленях – маленькая потрепанная книжица. – Bonjour, – сказала она, оборачиваясь и глядя на Жозефа глазами с черно-белой фотографии. Не совпадение: на его работе совпадений не бывает. Он ответил ей по-французски, представился другом ее отца. Призраки верят всему, что им скажешь. – Ах да, вы же приходили к нам… – Не помешаю? – Как можно… Он присел рядом на скамейку, заглянул в книгу, зная, что времени у него мало. И спросил наугад: – Послушайте, мне очень важно знать, вы случайно не забыли… не потеряли чего-нибудь важного… недавно? Призраков не надо бояться спрашивать прямо. – Ой, – она взмахнула чернильными ресницами, – вы как в воду смотрели! У меня шкатулка пропала, с аистами. Бабушкина еще, из Пруссии… обыскались, Маруся весь дом перетряхнула, я уж не знаю, что и думать! Кокетливый взгляд: – А вы не поможете мне найти… Как многие призраки, она посчитала, что Жозеф послан ей лично. У теней это бывает; все больше от одиночества. Из-за этой шкатулки мадмуазель, значит, и вернулась в Россию. Сидит в беседке и читает свой томик Сытина, никогда не переворачивая страницу… За кустами раздался вдруг пронзительный свист и мальчишечий голос: – Тили-тили-тесто! Жених и невеста! – Это Павлик, – вздохнула Сонечка. – Дурной мальчишка. Он все время в этом парке… Она отвлеклась, и у Жозефа получилось встать и откланяться. У самого выхода из парка он обернулся: в беседке уже никого не было. Бронзовый Павлик высунулся из-за дерева и засвистел ему вслед, а потом проорал: – Распустила Дуня косы, а за нею все матросы! Потом и он исчез. * * * Жозеф вернулся в гостиницу – поспать хоть несколько часов. Теперь у него было за что зацепиться; однако он понимал, что дело легким не будет. Все-таки в Париже – который теперь чувствовался болезненно-родным – он всегда, стоило ему задрать голову и посмотреть, как лимонное солнце просвечивает через кроны дубов, ощущал поддержку и любовь – этого квартала, этого города, этих притиснувшихся друг к другу кремовых домиков. И всегда откуда-нибудь тянуло кофе. Здесь же основным ощущением была враждебность. * * * Детям легче войти в Лабиринт; для них всегда открыты дыры в заборах, манящие летней темнотой туннели в зарослях, двери пустых домов. Но и знающий взрослый разыщет путь без труда. Самая простая практика – пожалуй, заплутать в незнакомом районе. В своем городе, даже таком, как Париж, это требует умения. Но здешних улиц Жозеф давно не помнил и поэтому просто свернул – наугад удаляясь от запруженных, крикливо освещенных проспектов. Русские города, как он успел заметить, выставляли свои размеры напоказ, кичились шириной улиц, растягивались и пыжились, как могли. Взять ту же Москву с ее жуткой манией величия… Здесь было холоднее. Руки уже болели от мороза, ног он не чувствовал. Жозефу нестерпимо захотелось домой, где сейчас тепло и чуть дождливо. Присесть бы в «Дантоне», вдыхая приторный, почти ядовито-сладкий запах конфет из лавки неподалеку, заказать кофе. Жозеф моргнул, поежился и ускорил шаг. Он не удивлялся уже, как смог этот город затянуть Сабин. Внутри он был темным и глубоким, как болото; полным тяжелой, суровой энергией, вроде той, что скапливается в небе перед грозой. Город стал уже заметно ниже и темнее, теперь его не светлил даже снег. Откуда-то донесся гулкий мужской голос: «…после тяжелых и продолжительных боев наши войска оставили Смоленск…» На боку одного из домов мелькнула вывеска с ятями и завитушками. Однако, когда Жозеф оглянулся, храм нависал над ним все с тем же укором. Теперь нужно было нащупать путь к дому Ламбертов. Он припомнил ориентиры, неизменные в обоих городах: столетние деревья, памятники, под которыми назначает свидание не одно поколение… Уродливый столб башни, скажем, оставался на месте. Он увидел Сабин, когда выбрел на нужную улицу. Девушка выглядела не по-здешнему. Хоть одежда и была совершенно обыкновенной – тонкое черное пальто, перехваченное пояском на талии, белый шарф, высокие сапоги. Обыкновенной – для первой линии метро, но никак не для этого города. Шагала она медленно, неуверенно, щурилась, пытаясь в сумраке разобрать номера домов. Так, мадемуазель Манжено… кажется, этот город вознамерился вас сожрать. Жозеф пошел за ней осторожно, как за лунатиком. Заблудившиеся и есть лунатики. – Мадемуазель Манжено? Сабин Манжено? |