Онлайн книга «Игра в классики на незнакомых планетах»
|
– Ой, товарищ корректор, у меня горе! – взвыла бабка, стоило Дантесу появиться на пороге. – Горе, я прямо вся не могу! Сыночек мой пропал! – Простите меня, гражданка… – Нестерова. Наина Ивановна… – …гражданка Нестерова, но пропажей людей наше бюро не занимается, мы ведь Охрана речи. Вам нужно обратиться в милицию, сейчас я дам вам телефон… – Так ведь пропал-то он по вашей части! – Старушка свирепо зыркнула на Дантеса. – Вот, поглядите! Из огромной черной сумки, судя по виду – немецкой трофейной, она достала сложенный вдвое рекламный буклет и протянула Дантесу. – Ох, это ведь я виновата. Я насоветовала. А что же было делать? Мы ведь уже все перепробовали, и метод Щербы, и кодирование, и к бабке я его водила… А он все – по матушке, да паразитами сыплет, бывает, придет с работы после получки, ни одного правильного слова, хоть уши затыкай. Невестка из дому ушла, не выдержала. Вот я ему, грешная, бумажку эту окаянную и дала… Валентин развернул буклет. «Девушка снова послала тебя читать Розенталя? Не можешь найти работу из-за неграмотного резюме? Охрана речи штрафует тебя каждый день? Делаешь четыре ошибки в слове “еще”? Измени свою жизнь! Эффективная методика очистки речи и полного восстановления грамотности доктора Х уже дала свои результаты. Стопроцентная грамотность – это не миф!» Дантес осуждающе глянул на бабку поверх буклета. Без словаря ясно, что это жулики. – Сначала все было хорошо, – сказала та, будто услышав его мысль. – Сходил туда мой Миша в первый раз, вернулся – любо-дорого глядеть, говорит лучше, чем по телевизору, ни одного бранного слова. Точно, думаю, полное очищение речи, не врут. Письмо написал в домоуправление – хоть бы одна ошибка. Жена к нему вернулась… Только вот на работе задерживаться долго стал… А позавчера вечером звонит мне – мол, надо в клинику по делу, рано не ждите… И пропал. Так и нет его с тех пор, я уж все обзвонила… Не их это было дело. Такими лавочками занимался обычно Второй отдел. Но Дантес забрал у старушки буклет, расспросил ее о сыне и заверил, что позвонит, как только что-нибудь станет ясно. * * * Шеф, когда Валентин явился к нему с рапортом, сидел с мрачным видом, уставившись в газету. – Кофе, – обронил он, не поднимая взгляда. – Со сливками? – уточнил Дантес. – Оно, мое, – сказал шеф. Валентин уронил руки. – Не может быть, – ответил он тихо. Ему швырнули через стол газету. «Поправка относительно рода слова “кофе” была принята парламентом в первом чтении, что вызвало бурную реакцию со стороны поборников правильности речи. Многочисленные акции протеста прошли на улицах столицы…» Дантес бросил газету, словно обжегшись. – Чередовать вашу гласную! Куда же мы катимся? – Это ты мне скажи. Что будет дальше? Они узаконят «ложить» и «звонить»? Я вообще не понимаю, как парламент мог пропустить такое. Может, Совет на него надавил? – Да зачем это им? – Кто знает… Ну, что у тебя еще? Дантес протянул шефу буклет: – Очередная клиника для безграмотных. Утверждают, что там человек пропал… – Это в редактуру. У нас и так вися… кхм… нераскрытых дел полные руки. Тем более что клинику эту я знаю, вполне солидное заведение, несмотря на… фривольную рекламу. С лицензией. Валентина интересовало, кто и в каком состоянии мог выдать лицензию подобному учреждению, но у шефа он уточнять не стал. Тот считал, что любого, кто хоть на йоту повышает уровень грамотности в городе, можно причислять к лику святых. Скорее всего, он был прав… – Как интересно. А что у них за прогрессивная методика такая? – Дантес. Займись-ка лучше вывесками на Вайнера, там опять понаставили лишних букв… Совет писателей, разумеется, способен был на самые разные гадости. И мог позволить себе давление на парламент. Самих авторов туда бы не пустили – со своей способностью изменять мир одним росчерком пера они могли бы натворить Розенталь знает что. Во все времена памфлетчиков и всяких политических писак ловили и сажали. Не потому, что они были против правительства, а оттого, что нарушали одну из главных заповедей Совета – принцип чистого искусства. Бывали, конечно, у корректоров провалы: взять хоть «1984», после его публикации в Англии чуть не весь редакторский отдел попросили с должностей. Но какое дело авторам до рода несчастного кофе? * * * Разобравшись с вывеской на Вайнера (остроумный конкурент заменил в «Веке золота» «з» на «б», и лавку залило вонючей темной водой), Дантес в участок не вернулся. Он сел на маршрутку и поехал в самый криминальный район города, куда даже редактора не совались по одному. Там, в крае унылых многоэтажек и редких магазинов, жил Шульц, бывший напарник Дантеса, а теперь – речевой преступник, уволенный из органов. От тюрьмы Шульцу удалось отписаться – во многом благодаря напарнику. Однако он предпочитал лишний раз не попадаться на глаза властям. И другу открыл только после кодового стука. – Ну и рожа у тебя, Дантес, – с момента своей отставки Шульц стал вольно относиться к излишнему цитированию. – Загоняли на работе. Плохо без напарника… – Не намекай, Валя, – вздохнул бывший корректор. – Ты же знаешь, что обратно меня не пустят. Ну, чем тебе помочь? – Ты креведко, – сообщил Дантес. – Ну, знаешь, если ты явился меня оскорблять… – Ты говоришь на олбанском и не можешь обойтись без паразитов. Вдобавок в школе по русскому ты получал только двойки, так что ситуация запущенная. Но я знаю клинику, в которую ты можешь обратиться. Анонимно, разумеется. По совету друга. * * * Клиника находилась почти в самом центре города. Неплохие же деньги приходится платить за аренду, думал Шульц, поднимаясь по узкой лестнице. В приемной пахло отчего-то как в стоматологии: клеенкой и обезболивающим. Его передернуло. – Добрый день. У вас назначено? – Не совсем, – помотал головой отставной корректор. – Я, это… как бы… в общем, мне друг посоветовал сюда прийти. У меня, того… паразиты совсем заели, в общем. – Вам требуется консультация? – белозубо улыбнулась девушка, снова напомнив о стоматологии. – Ну типа… как бы… да. – Хорошо. Я доложу доктору о вашем визите. А вас пока попрошу написать небольшой диктант… Минут через пятнадцать после того, как девушка забрала тест (Шульц надеялся, что сделал правдоподобное количество ошибок), его провели в кабинет к доктору – высокому человеку с доброжелательным, но нечитаемым взглядом. – Ну что же, господин Шульц, расскажите, что вас беспокоит… Экс-корректор выложил припасенную легенду, как следует разбавленную паразитами. Доктор почеркал красной ручкой в диктанте и покивал: |