Онлайн книга «Игра в классики на незнакомых планетах»
|
– Вот там, – Гамлет кивнул на возвышающийся на горизонте замок Кронборг. Башни покраснели от заката. – Я там ночью по укреплениям гулял. Ну и этот, старик, приходит и говорит… – По укреплениям ночью гулял, – кивнул Горацио. – Папашу видел. Это что я тебе из Амстердама тогда привез? А говорил – не вставляет «Белая вдова», не вставляет… – Вот я тебе сейчас вставлю, – рассердился Гамлет. – Давай, дорогой, сделай мне больно, – сказал Горацио без энтузиазма. – Не курил я ни хрена. Ты слушай меня. Я его видел – вот как тебя сейчас… ну чего ты крестишься, верующий, что ли? Пришел и говорит – твоя мать с дядей меня взяли и замочили. – Не, – сказал Горацио. – Не пойдет. В жизни он с тобой не разговаривал, а после смерти проперло? – А чего, – обиделся Гамлет. Подумал: – Может, ему после смерти вообще делать нечего. – Может, он над тобой прикололся. – Он же мертвый! Чего ему прикалываться. Этот аргумент озадачил Горацио. Итальянец замолчал, сделал особо глубокую затяжку, тихонько произнес «у-у» и на какое-то время стал вещью в себе. Когда его вынесло на поверхность реки забвения, он раздумчиво сказал: – Вообще твоя мамаша… она кого хочешь замочит. – Ты мою мать не трогай, – разозлился Гамлет. – А я трогаю, что ли? – мерзковато захихикал Горацио. – Ее твой дядя трогает. Вовсю. Гамлет засветил ему в челюсть. Итальянец слетел со скамейки. Всхлипнул: – Фильо ди путтана! Гамлету сразу стало его жалко. Горацио казался совсем маленьким и щуплым – особенно по сравнению с ним, датчанином. К тому же он был его лучшим другом. Друг посидел на асфальте, выплюнул зуб и сказал: – Ну допустим. Ну убили. А тебе-то что? – В каком смысле – что? Они подложили ему крысиный яд. В пиво. Вот что он мне сказал. Представляешь? – Баварское пиво? – спросил Горацио тоном следователя. – Датское, – вздохнул Гамлет. – И так и так гадость, – меланхолично сказал Горацио, затушил бычок и зашарил во внутреннем кармане кожаной куртки. – А ты б, может, сам его пришил. Попозже. – Слушай, ты их рожаешь, что ли? – изумился Гамлет, увидев, что Горацио снова затягивается. Тот удовлетворенно кивнул и отдал косяк. Гамлет лег спиной на скамейку и выпустил дым в темнеющее небо. Он думал о том, что наверняка убил бы отца – когда-нибудь. – Старый череп меня достал, – сообщил он Горацио. – Когда я был маленьким, он меня порол ремнем. С пряжкой. Что это за дрянь? – «Шива». Гамлет снова сел. – Ты это… Если увидишь Фортинбраса – дурь выкидывай. Сразу. – Ага, – сказал Горацио, который понятия не имел, кто такой Фортинбрас. – Ой… по-моему, у меня растет третий глаз. – Зато он платил за университет. А дядя Клавдий хрен мне даст денег. Он все тратит на виагру. – Да ну тебя! – вскочил Горацио. – Ты же здесь не останешься! Тут со скуки помереть можно. Поехали обратно в Сорбонну, а? Он повернулся к Гамлету затылком, пытаясь разглядеть друга третьим глазом. Пока изображение оставалось мутным. – Вот я и говорю, – очень спокойно продолжил Гамлет. – Дядя Клавдий убил моего отца и пошлет меня работать на бензозаправку. Поэтому я ему отомщу. Горацио не ответил. Он молчал, уставившись на что-то. Гамлет повернулся, проследив за его взглядом. По улице шла девушка в короткой юбке, длинном черном плаще и с сине-розовыми волосами. Дойдя до них, она замедлила шаг – Какие люди в датском королевстве! – Панк не умер, – вздохнул Гамлет. – Привет, Офелия. – Офелия, – повторил Горацио. – Офелия. – И чего вы здесь забыли? – Мы приехали на похороны, – скорбно сказал Гамлет. – В смысле, на свадьбу, – влез Горацио. – Классные были похороны. Веселые. У вас чего-нибудь есть, ребята? Горацио торопливо полез в карман за самокруткой. – А если Фортинбрас появится? – Сплюнь, – скривилась Офелия и вытащила зажигалку. Какое-то время все трое дымили в тишине. – Знаешь, Офелия, – сказал Гамлет, – моего отца убили. – Это весь Эльсинор знает, – фыркнула Офелия. – Он всем рассказывает. Каждую ночь выходит на стену Кронборга. Слоняется и стонет. Твой дядя подсыпал ему мышьяк в коньяк… или что-то в этом роде. – Крысиный яд. В пиво. – Извини. У Гамлета зазвонил мобильник. – Это мама. Спрашивает, где меня носит. Зайду-ка я домой. – Ага. Прихвати чего-нибудь. Может, пивка… – Только с крысиным ядом не бери, – сказала Офелия, и оба расхохотались. Гамлет грустно поднялся со скамейки и ушел, подволакивая ноги. * * * – Застегни, пожалуйста, – попросила Гертруда. Гамлет подошел к ней и не без труда застегнул на «молнию» ее лицо. Гертруда тряхнула волосами, прикрывая застежку на затылке. С лица сыпалась пудра цвета загара. Из-за густо наложенных под глазами черных теней казалось, что ее взгляд несется на двух вороньих крыльях. Она была красива. – Зачем ты это носишь мама? – спросил Гамлет. – Боишься, что люди увидят тебя настоящую? Боишься, что они могут подумать? – Какое мне дело до того, что подумают люди? – раздраженно отозвалась Гертруда. – Я боюсь, что увижу саму себя. Когда я снимаю лицо на ночь, мне приходится закрывать зеркала. Господи, я стара. Слишком стара для всего этого. – И вовсе нет, – сказал Гамлет, садясь у ее ног. – Милый мой, хороший мой сынок, – заулыбалась Гертруда и погладила его по волосам. – Знаешь, в роддоме мне сказали, что у тебя врожденный Эдипов комплекс. Они не хотели, чтоб я забирала тебя домой. Но разве я могла оставить моего мальчика? – Мама, – сказал Гамлет, – зачем вы убили отца? Гертруда нахмурилась. – Ты опять под кайфом? – Он рассказал мне. Он всем рассказывает. Там, в замке, по ночам… – Вот трепло. – Гертруда в расстройстве мазнула лаком по пальцу. – Теперь весь Эльсинор будет знать! – Эльсинор – дыра… – Посмотри мне в глаза. Опять под кайфом. Гамлет, если ты не прекратишь это, то угодишь в тюрьму. – Дания – тюрьма, – пожал он плечами. – Господи, поверить не могу! Этот козел расхаживает по Кронборгу и разбалтывает все о нашей личной жизни! Даже после смерти он не даст мне покоя! Но тебя-то зачем туда понесло? |