Книга Башни земли Ад, страница 10 – Владимир Свержин

Стоя в затененной нише окна, Камдил направлял усиленное внимание на «дуэт». Вернее, как и подобало в танце труа-а-труа, таковых было три. Под звон лютневых струн и подвывание шеврета — французского родича шотландской волынки — пары церемонно скользили по драгоценному паркету, усыпанному лавандой и розмарином, сходясь, расходясь, куртуазно раскланиваясь и сменяя друг друга. Среди кавалеров изысканностью и великолепием отличался сам герцог, сопровождаемый иными героями сегодняшнего дня. Их дамы — сама герцогиня, несравненная Анна Венгерская, и некая прелестница двора, имени которой Камдил не знал, притягивали взоры окружающих, как и подобало первым красавицам Бургундии. Специально для сегодняшнего бала Анна Венгерская отказалась от привычных восточных нарядов. Отказалась в пользу темно-лилового платья с шитой золотым узором алой оторочкой и горностаем на плечах. На длинной изящной шее красовалось изумительной работы жемчужное ожерелье с тонкой работы подвесками.

— Лис, ты видишь то же самое, что вижу я?

— Это ты насчет тюбетейки, или тебе мониста понравились? Ясен пень, вижу.

— Сережа, это не тюбетейка, а тюрбан.

— Да все равно — привет из солнечного Узбекистана.

— Насколько я помню курс географии, в Узбекистане жемчуг не добывают. А очень похоже, что жемчужины на шее Анны Венгерской и на головном уборе ее кавалера из одного комплекта.

— У вас там, в Итоне, географы малахольные. В Узбекистане добывают все, шо угодно. Главное — знать у кого.

— Лис, ты понял, о чем я говорю?

— Да уж, как тут не понять!

На голове Жана Бесстрашного, ошеломляя благородное общество доселе невиданным покроем, высился темно-лиловый тюрбан, расшитый по краю изумительным скатным жемчугом. Длинный край экзотического в здешних широтах головного убора спадал на грудь, и все придворные модники готовы были в клочья разорвать собственные шапероны [5] и отдать последний ливр за этакую восхитительную диковину.

— Вот к гадалке не ходить, завтра наш грекотурок получит заказов по числу отваленных им жемчужин. Хорошее вложение.

— Лис, я не о том. Это один и тот же шелк, и один и тот же жемчуг.

— И че?

— Сережа, как ты не понимаешь! Он в ее цветах!

— Во всей клумбе сразу?

— О господи! Он надел ее цвета. То есть объявляет себя ее официальным поклонником.

— Ну, тебе видней. Но, по-моему, здесь этих поклонников, шо котов на валерьяновом озере.

— Где-где?

— Неподалеку от молочных рек с кисельными берегами.

В этот момент музыка стихла, и церемониймейстер, обряженный в длинное, старинного покроя одеяние с бубенцами, грохнул жезлом об пол, призывая слуг открыть двери в пиршественную залу. Хозяева и гости чинно последовали к столам, и как только они расселись, разодетые в ливреи слуги начали расставлять благоухающие яства на серебряных блюдах и зачем-то горки куриных яиц. Когда столы были заполнены и виночерпии закончили разливать вина в кубки, в залу под звук фанфар было внесено огромное золоченое блюдо. На нем возвышался пирог в виде замка в половину человеческого роста. Башни, стены, подъемные мосты и замковые рвы — все здесь было воспроизведено с величайшей скрупулезностью. Даже крошечные бомбарды на куртинах поражали достоверностью. Окружая «замок» плотным кольцом, у края блюда восседали чудовищные монстры, очень похожие на одетых в доспехи жареных цыплят. Следом за первым блюдом несли второе с выпеченным из теста оленем со стрелой в боку, прикованным золотой цепью к двум массивным пирогам, покрытым румяной корочкой. Как только и второе блюдо было установлено перед герцогской четой, Жан Бесстрашный подал знак. Церемониймейстер поднес фитиль с огоньком на конце по очереди к каждой из маленьких бомбард. Орудия захлопали, наполняя залу пороховым дымом и выплевывая из стволов ядра лесных орехов. Вслед за этим чудовищные цыплята, как заговоренные, стали пританцовывать на месте. Дождавшись этого сигнала, благородное общество с радостью начало расхватывать лежавшие в горках яйца и бросать друг в друга.

— Блин, капитан, шо происходит? Шо за падение нравов! — возмутился Лис, уклоняясь от метательного снаряда.

— Это не падение нравов, это падение яиц. Милые детские шалости. Своеобразные знаки внимания. Не волнуйся, яйца заполнены фруктовой водой.

— Детский сад, трусы на лямках! — сокрушенно констатировал Лис. — И эти люди запрещали мне пить коньяк из пластиковых стаканчиков. А куры от какого нетерпения вытанцовывают?

— Понимаешь, в цыплят, перед тем как их подать, кладут небольшие сосуды с ртутью. Сосуды нагреваются, и ртуть начинает…

— Шо ртуть начинает, я понимаю. Значит, цыплят на сегодня вычеркиваем. Больше никуда ртуть не кладут? Или там стрихнин?

— Затрудняюсь ответить.

В это время запасы яиц подошли к концу, и побоище закончилось само собой. Увидев это, герцог подал руку жене, предлагая ей вытащить стрелу из бока оленя. Герцогиня решительно потянула за древко, и тут же из раны в подставленную чару начало хлестать красное вино. Это событие было воспринято с радостным воодушевлением. Затем слуги герцога взрезали корочки пирогов и… Оглушительный визг огласил пиршественную залу. Из пирога, увидев свет, во все стороны запрыгали лягушки, отловленные в камышах Сонны. Из другого хлебобулочного шедевра выпорхнула стая птиц и заметалась в ужасе, взмахами крыльев гася свечи и погружая залу во мрак. Радостное возбуждение достигло апогея.

— Весело у них тут, — констатировал Лис. — Почти как у нас на дискарях. Только мордобоя не хватает.

Точно подслушав его слова, герцог хлопнул в ладоши, и тотчас загорелись новые свечи, птицы были изгнаны в распахнутые окна, а пироги на столе сменились настоящими. Вслед за этим Жан Бесстрашный радостно возгласил:

— Пусть теперь выступают борцы. — Он испытующе поглядел на Камдила: — Не желаете ли померяться силой?

— С вами? Нет. — Вальдар дернул плечами. — Неучтиво побеждать хозяина в его доме. Но, если желаете, можете выставить против меня трех своих бойцов.

Глаза Жана Бесстрашного вспыхнули:

— По очереди?

— Как хотите. Можно и вместе, — со скучающим видом ответил Камдил.

— Ну все, дорвался. Все б тебе маленьких обижать. Я ж говорил, без мордобоя дискарь — не дискарь, — со слезой в голосе отметил Лис. — Ладно, пойди порезвись.

— Воля гостя для нас священна, — ухмыльнулся герцог, жестом подзывая к себе пажа и шепча ему на ухо имена поединщиков. Спустя минуту трое крепкого вида бойцов стояли в пространстве между столами, горя желанием проучить самонадеянного чужака.