Онлайн книга «Сокровище троллей»
— Да зачем в одиночку топать, Подгорных Тварей тешить? — Что, сожрут они меня? Какое горе для всего Силурана! Король объявит всенародный траур! — Кончай кривляться. Тебе же вниз по течению, верно? К Джангашу? Так погоди малость. После завтрака дарнигар с наемниками поедет обратно в крепость, тебе с ними по пути. Они возьмут с собой лекаря с тележкой — доедешь этаким господином… А если с ними в крепость завернешь, так и пообедаешь. Наемники — народ не скупой. Слова хозяина были насквозь резонны. Но хмурые глаза Ланата полыхнули темной яростью: — Чтобы я… с этими… ну уж нет! Кринашу недосуг было уговаривать привередливого нищего. Бросил неодобрительно: — Доброго пути! И поспешил по своим многочисленным делам. Ланат побрел было со двора, но задержался у навеса, под которым на краю тележки сидел лекарь и перебирал свои кувшинчики и берестяные кулечки. Барикай поднял на нищего дружелюбный взгляд: — Спросить что-то хочешь? — Ну да, — решился нищий. — Лицо господина мне уж больно знакомо. — Так мое дело бродячее, — развел руками Барикай. — Могли встречаться хоть в Грайане, хоть в Силуране. Я на одном месте не сижу. — В Грайане, — негромко сказал Ланат. — В руднике. Был там один каторжник, в нижнем ярусе на цепи сидел. Ну похож на господина — черточка в черточку! Когда за наших военнопленных выкуп привезли, тот парень назвался кличкой погибшего соседа по штреку — силуранского наемника из Отребья. Так его и выкупили, вместо другого. Лекарь перестал улыбаться, но глядел приветливо. — Везет пройдохам… Но у меня нет в рудниках родни. Нищий виновато поклонился и пошел прочь. Уже за воротами он сказал негромко, убеждая себя самого: — Ну да. Тот парень и лекарем-то не был. Он был вором. * * * — А мне ящеры понравились, — сказала Румра. — Правильно ты, дарнигар, пригласил их наведываться в крепость. Пусть парни заранее, до весны, на них полюбуются. Только надо предупредить гарнизон, что к нам могут нагрянуть чешуйчатые гости. — Поговорю с десятниками, — кивнул Литисай. — Но и Вьягир со Стеблем молчать не будут. А, Вьягир? — обернулся он к наемнику, сидевшему в тележке и правящему Рыжухой. — Расскажешь в крепости о страшных клыкастых чудищах? — А как же! — поддержал Вьягир шутку. — Такие пасти, что лошадь со всадником въедет! А клыки — что мечи… Веселую беседу прервал короткий тревожный свист: Стебель, ехавший впереди, увидел что-то неладное. Всадники взялись за оружие. Стебель спешился, разглядывая что-то в снегу у дороги. Затем обернулся к насторожившимся спутникам: — Тролли. Четыре морды. Недавно прошли. Всадники двинулись дальше, только медленнее. Стебель не вернулся в седло. Он шел, не отрывая глаз от цепочки следов. Берег становился все круче, дорога шла вверх. Никто уже не болтал, не шутил. Все были собраны, серьезны. Лекарь шепотом молил Безликих о милости. — Они гнали человека, — сказал Стебель. — Он бежал, вот следы… Деревья расступились, дорога поднялась на утес, а Стебель шаг за шагом рассказывал трагическую историю бедняги-путника, которого тролли гнали до самого берега и почти настигли… Он, наверное, надеялся спуститься к реке по отвесному склону, эти громадины не полезли бы за ним… но вот здесь, на обледенелом камне, подвернулась нога… а тролли почти сразу ушли… Маленький отряд сгрудился у края обрыва. Даже Барикай не усидел на тележке. Вьягир, глядя с обрыва, сказал: — Не будет у бедолаги погребального костра. Все подавленно молчали, потому что знали: смерть — не самое страшное, что может выпасть человеку. Смерть уводит душу в Бездну, где негасимое пламя выжжет все грешное, порочное — и душа возродится в новорожденном младенце. Но страшно, действительно страшно остаться без погребального костра. Душа не найдет пути в Бездну, будет в мучениях бродить меж мирами, не надеясь возродиться вновь. Ни вору, ни убийце закон не отказывал в последнем костре, в молитвах жрецов, в прощальных, освященных обычаем словах: «Спасибо за то, что ты жил!» Только государственные изменники и самозванцы лишены того, на что имеет право любой бродяга, скончавшийся под чужим забором. Даже разбойники, вконец озверевшие в лесу, сложат костер убитому ими путнику. — Может, упал на лед? — спросил дарнигар. — Попробовать бы его поднять! — Тут большая полынья. Видно, родник бьет, — хмуро отозвался Вьягир. — Разве что у самого берега, но отсюда не видно. А вот я сейчас… Наемник лег на живот и рискованно свесился за край обрыва. И сразу воскликнул: — Эй, гляньте! Вот он! Все тут же растянулись на снегу. Да, так можно было разглядеть тело в лохмотьях, почти свисавшее с узкого каменного выступа. — Узнаёте, кто это? — хмуро сказала Румра, поднимаясь на ноги. — Что ж не узнать, — сказал Стебель, вставая и стряхивая с куртки снег. Литисай поднялся молча. Он подошел к самому краю, снова глянул вниз — но стоя не разглядеть было тела в нищенских лохмотьях. Вот как закончился твой путь, злой насмешник Ланат… — Надо вытащить, — робко предложил лекарь. — Как же покойнику без костра? — Лезь, — хладнокровно отпарировал Вьягир. — У нас даже веревки нету. Барикай метнулся к тележке, вернулся с веревкой, которой только что были связаны его пожитки: — Вот! — И как такой дурень людей лечит? — вздохнул Стебель. — Думаешь, она до того уступа достанет, твоя веревочка? — Н… нет… — Едем в крепость, — решила Румра. — Возьмем людей, доски. И вернемся за телом. Словно в ответ на ее слова, по утесу хлестнул порыв ветра. Румра запахнула плащ. — Буря идет, — негромко сказал Стебель. — Скинет его с утеса, — чужим, мертвым голосом сказал Литисай. — А внизу полынья. Под воду уйдет. — И что прикажешь делать? — огрызнулась Румра. Приказывать дарнигар никому ничего не стал. Вместо этого он скинул плащ. — Ты что затеял? — ахнула Румра. — Ты ж его не вытащишь! — Не вытащу, — спокойно согласился Литисай, расстегивая пряжку перевязи. — Привяжу тело к выступу, чтоб ветром не сорвало. А после бури за ним вернемся. Перевязь и меч легли рядом с плащом. Дарнигар взял поданный Барикаем моток веревки, сунул за пазуху, лег — и ловко повис на руках на краю обрыва. Ноги сразу нашли опору. Узкую и ненадежную, но это ладно, лишь бы держала! |