Книга Локумтен, страница 24 – Дмитрий Таланов

Старуха ловко прицепила пса за цепь, лежавшую у полусгнившего крыльца, не переставая разглядывать гостя. Её коричневое лицо покрывала сетка морщин.

— Да что ты можешь, — проговорила она с ухмылкой, обнажив наполовину беззубый рот. — Может, вспашешь мне делянку или наточишь ножи? Что ты можешь, барчук?

Ожидая ответа, она подбоченилась. Филь обвел глазами тесный двор.

— Могу сеть починить, — указал он на дырявую сеть, выглядывающую из-за сарая.

— Правда, можешь? — с сомнением произнесла старуха.

Она пригладила свои патлы и затянула их в узел. Филь подтвердил.

— Ну, если не врешь, заходи! — Старуха распахнула перед ним дверь в полутемную хижину, откуда тянуло чем-то кислым. — Только всё равно я не верю тебе, барчук, поэтому, чтобы ты не вздумал меня обмануть…

Она проворно сдернула вещмешок с его плеча, когда он входил в сени.

— Это будет моя гарантия, что ты не сбежишь.

У мальчика не оставалось сил протестовать. В сенях, между кучей брюквы в углу и сваленными грудой кочанами капусты, стояла бочка белого порошка. Не удержавшись, Филь украдкой сунул в него палец и облизнул его.

— Зачем тебе столько соли, матушка? — подивился он.

Беспардонно шаря в его мешке, старуха ответила:

— Так все говорят, что соль скоро исчезнет и будет война с сердарами. Императрице-то нашей снесли голову, слышал? Ой, что это?

Тесную хижину освещал коптящий огонек масляной лампы, стоявшей на засаленном грубом столе. В её свете Филь увидел, как тусклые глаза старухи вспыхнули алчностью, когда она нашарила Арпонис. Но ему было всё равно, он хотел только есть и спать.

Не доставая жезл из мешка, старуха сунула его на кособокую печку. Филь пробормотал, опускаясь на скамью у стола:

— Матушка, если ты прямо сейчас меня не накормишь, я умру. И повисну ярмом на твоей совести, — добавил он, не зная, как еще расшевелить эту старуху.

— Ой, прости, касатик! — опомнилась она и заметалась между печкой и столом.

Филь залпом выдул кружку воды, которую она поставила перед ним, и только потом принялся за гороховую тюрю в деревянной тарелке. Повеселев, мальчик с любопытством огляделся: хижина была сколочена из худых замшелых бревен, между которыми торчала сухая трава. Единственное окно в ней было не больше окна его комнаты в замке, разве что стена там была толщиной с эту хижину.

— Откуда идешь, касатик? — поинтересовалась у него старуха, усаживаясь напротив.

— Из Хальмстема, — ответил Филь, старательно очищая тарелку.

Старуха, казалось, не поверила ему, проговорив с сомнением:

— Нынче мало находится смельчаков ходить по этой дороге при свете звезд. Неужели из самого Хальмстема?

Филь кивнул с набитым ртом. Старуха смерила его долгим взглядом выцветших глаз.

— Ладно, не мое это дело…

Когда мальчик, отдуваясь, поднялся, она сказала:

— Ложись, касатик, прямо здесь на лавке. Я накрою тебя твоим плащом. Плащик у тебя хороший, справный!

Она шагнула к печке, где в вещмешке лежал сложенный плащ Филя, и тут в дверь хижины постучали. Стук был громкий и требовательный.

Старуха замерла. Стук повторился — уже кулаком. Филь настороженно уставился на шаткую дверь, запертую на одинокий крюк. Старуха сунула его вещмешок поглубже в кучу тряпья на печке.

— Гости так не стучат, — сказала она, хватая Филя за руку, и потянула его за печку. — А ну, прячься в чулан!

Тут очередной удар вырвал хлипкий крюк из гнезда, и в хижину с грохотом и бряцанием ворвалось полдюжины человек, одетых в камзолы вишневого цвета. Рассыпавшись по хижине словно у себя дома, они принялись заглядывать во все углы.

Задвинув Филя к стене, старуха вызверилась на них:

— А вы кто такие? — рявкнула она не хуже, чем орала на своего пса. — Мы не принимаем здесь ночных гостей!

Один из ворвавшихся обернулся, продолжая шуровать ножнами меча на печке.

— Ослепла, старая? — сказал он. — Перестала узнавать имперскую стражу?

— Да кто же вас разберет, лиходеев! — надвинулась старуха на него. — Врываетесь в ночи, как разбойники, в дом приличной женщины! Кто мне теперь дверь будет чинить?

Она указующе вытянула узловатый палец к распахнутой двери, в которую как раз входил русоволосый, с плотно сжатым ртом, военный в коротком плаще с серебряной бляхой на груди. Ему пришлось хорошо наклониться, чтобы не задеть притолоку.

— Мы ищем сердаров, — проговорил он ровно. — Скажите, вы укрываете у себя сердаров?

У него было бледное лицо с довольно массивным подбородком. Голубые глаза смотрели холодно, их выражение не смягчал даже нервный тик правого века.

Старуха в испуге всплеснула руками:

— Спаси нас всех О́дин, офицер! Что вы такое говорите! Какие сердары? Мальчонка вот только забрел на огонёк, да и он на сердара не похож…

Она вытолкнула босоного Филя на середину комнаты. Офицер спросил:

— Кто он такой, откуда?

— А кто его знает! — сказала старуха. — Зашел добрый человек, попросился на ночлег, сеть обещал починить.

— Какие при нем бумаги?

— Ничего при нем не было, вот как есть, так и заявился!

Офицер шагнул к Филю.

— Я помощник начальника ночной стражи, тесерарий де Хавелок, — представился он. — Кто ты и откуда?

— Филь Фе, из Хальмстема, — живо ответил мальчик. У него был опыт общения с городской стражей, и он знал, что им надо отвечать быстро и уверенно.

Глаза офицера сузились.

— Ты из семьи Фе? Это твоего отца зарубили на предыдущей коронации?

— Он мне не отец, — сказал Филь.

— А кто же твой отец? — удивился офицер.

Пока Филь соображал как это проще объяснить, офицер уже принял решение.

— К остальным в клетку, — распорядился он. — Там разберемся!

Филь не успел опомниться, как его взяли за шиворот и вытолкнули на улицу. На дороге под охраной двух стражников с факелами стояла телега с железной кованой клеткой, в которой сидело несколько человек в ободранной одежде. Лица их имели землисто-серый оттенок.

Мальчик замешкался и получил по спине плоской стороной меча от одного из стражников. Удар сопровождался короткой бранью.

— Веларовы отродья, а дитя-то за что? — закричала на них молодая женщина, единственная, кто выглядел в клетке прилично. — Иди сюда, маленький! — похлопала она рядом с собой.

Растерянный Филь шагнул к ней, но больно кривые рожи были у её соседей. Таких полно во всех портах, а мальчика учили держаться от них подальше.