Книга Локумтен, страница 45 – Дмитрий Таланов

Эша вручила Филю свиток пергамента хорошего качества.

— Это твое налоговое свидетельство от Детской Службы, они забрали у тебя свою десятину.

Развернув свиток, Филь ахнул:

— Сколько? Десять процентов? За что? Я уже оплатил торговый процент!

— Это налог с любого заработка мальчика или мужчины, — ответил ему кузнец.

Филь покраснел от злости. Эша ухмыльнулась:

— Зато тебе не придется до смерти содержать свою жену. Она уйдет от тебя, когда захочет. Считай это платой за свободу.

— И я теперь должен платить за своих и чужих жен? — воскликнул Филь, совершенно растерянный таким поворотом дел.

Ирений добавил:

— Включая их детей.

Эша перекинула плащ через плечо, шагая следом за Руфиной.

— Ну, что я тебе скажу? Добро пожаловать в Империю, Филь!

Пока Руфина лечила сестер, Филь успел примириться с потерей. Источник пенсии, о которой когда-то толковала г-жа Фе, стал ему ясен. Покрутив в уме сказанное и так и сяк, он признал, что придумала это дьявольская голова. Филь не видел возможности избежать подобной несправедливости, но собирался заняться её поисками, как только возникнет нужда.

Мальчик стащил с себя рабочую рубаху и надел новую, легкую. День обещал быть теплым, а Ирений сказал, что работы сегодня не будет. Кузнец тоже переоделся и ушел на совещание между Мастером, командором всадников Почтовой гильдии и сержантом Хальмстемского гарнизона.

Бродя по саду, куда не заглядывал целую вечность, Филь грыз побитое изморозью яблоко и раздумывал, что бы сейчас поделать. Он не любил, когда на него пялятся, а сегодня вокруг замка он то и дело натыкался на подозрительные взгляды солдат. Еще бы на своих, а то всё больше на чужих зеленоберетников, здоровенных, подтянутых, похожих на цепных псов.

Стащив из кузни пачку бумаги, Филь устроился на галерее замка, которая нависала над морем. Флав как-то научил его делать бумажных голубей, а тут само место было предназначено для этого — от галереи до воды было не меньше двухсот локтей. Ветер дул попутный, с берега.

На расстоянии нескольких кабельтовых в море стояли три двухмачтовых корабля. Вид у них был угрожающий. Филь пригляделся: корабли стояли на якоре. Тоже ждут, сообразил он, когда грянет. Сам он ничуть не беспокоился: Флав наверняка знал, что делал. К тому же Мастер окончил университет, что для мальчика было как звезда в небе.

Первый голубь полетел неудачно и воткнулся в утес. Второй получился лучше, он почти преодолел половину расстояния до ближайшего корабля, пока не упал в воду. За подобное развлечение Филя высекли бы в родном городе. Бумага там стоила дорого, хотя лучше качеством, а здесь она была хуже, но ничего не стоила. Бумажная гильдия делала её из всего, что можно, от старых тряпок и рыболовных сетей до соломы. Секрет выделки был привезен из Поднебесной Империи. Где такая располагается, Филь не знал, но был очень доволен, что секреты с разных концов Старого Света рано или поздно оказываются здесь.

Он пускал голубей и думал, в какое хорошее место он угодил. У него была большая, пусть не родная, семья и дом, и еще дружище-кузнец Ирений, на которого всегда можно положиться. Не было только цели, и это раздражало Филя. Он не умел жить просто так, ничего не делая. Однако хандра его мгновенно улетучилась, и в груди забили барабаны, стоило мальчику услышать за собой:

— Вот ты где прячешься, а мы с ног сбились тебя искать! — весело проговорила Эша.

Радуясь солнцу, она улыбалась, стоя перед ним всё в тех же штанах и рубахе. За последний год она успела догнать его в росте. Филь вспомнил, что ей, должно быть, уже пятнадцать лет.

Габриэль, в нарядном платье, затормошила мальчика, смеясь:

— Филь, а чем тебя кормят? Ты в плечах стал как настоящий кузнец! А как твоя рука? Ой, всё еще бледная?

К ней вернулась её обычная живость. Косы она развязала, но Эша оставила свой смешной пучок.

— Меня весь год кормили кувалдой от рассвета до заката, — сказал Филь ухмыляясь. — Рука болит, но только к вечеру.

Он подумал, что жить на свете не так уж плохо. Девчонки стали такие красивые, что глаз от них было не отвести.

Эша заметила смешливо:

— Людскую и сердарскую медицину на тебе пробовали, остались демоны. Попробуй с ними договориться, может, у них найдется средство для тебя.

— Откусить руку, — сказала Габриэль.

Принявшись сворачивать другого голубя, Филь спросил:

— А долго длится этот ваш катаклизм?

Эша ответила:

— По описаниям, он как снегопад. Не знаешь, когда придет, сколько навалит и когда кончится.

— Ой, а дай и мне попробовать! — сказала Габриэль.

Она тоже принялась сворачивать голубя, делая ему залом на клюве.

— Ты неправильно делаешь, — сказал ей Филь.

— У тебя совсем другой получается, — сказала Эша.

— Не мешайте! — ответила Габриэль. И даже ногой топнула.

Сделанный ею голубь долго висел в воздухе и почти долетел до корабля. Девочка захлопала в ладоши:

— Ага, Филь, я тебя побила! Будешь мне указывать!

Она начала следующего. Заинтересовавшись, он спросил:

— Габриэль, а откуда ты знаешь, что ему нужен клюв?

— Потому что так должно быть!

Скоро она так навострилась, что её голуби стали играть вперегонки. Свесив головы, все трое стояли у ограждения и следили за полетом белых маленьких птиц.

От моря тянуло солью. Волнения не было, и сквозь голубую воду у подножия утеса и темно-синюю на глубине просвечивали валуны, заросшие водорослями. Солнце светило уже почти в глаза, когда им надоело запускать голубей и они направились к саду.

— Помнится, тут есть груша, чьи плоды в это время обалденно вкусные, — сказала Эша, озираясь.

— Они все попадали давно, — сказал Филь.

— На самом верху должны остаться, — сказала Эша. — Я всегда лазала на самый верх.

— У нас в Кейплиге вкуснее груши, — сказала Габриэль. — Надо лишь подождать, пока они вырастут.

При упоминании Кейплига Эша вздохнула.

— Чего, не нравится там? — спросил Филь.

Эша опять вздохнула, уставившись себе под ноги.

— Да вроде бы никакого дискомфорта, а жизнь один сплошной стресс. Как-то теряется целесообразность жизни, нацеленной на обрастание благами, которые почему-то, облегчая жизнь, делают её тупее и скушнее.

Она перешла на язык, который ранее требовал перевода, но сейчас Филь её понял, хотя не взялся бы повторить, что она сказала.

Габриэль воскликнула:

— Ой, Эша, ты как всегда! Ну хоть здесь перестань нагонять тоску, смотри, осень какая!