Онлайн книга «Дураков здесь нет! или Приключения дракоши»
|
Вот и идем пока. Когда-то знаменитый Солнеч, сердце Ррауша, был… не знаю, как подобрать правильное слово… Если у драконов могут быть дворцы, то это он и есть. Дворец… Громадные залы, один в центре и четыре примыкающих к нему, сотни посадочных мест, до сих пор не заросших травой… Переливчатые статуи драконов в стенных нишах. Ниши пыльные, затянутые паутиной или мховкой, а фигурки драконов по-прежнему словно горят изнутри… Полосатый пол — неровный камень чередуется с плиточной гладкостью — чтобы ходить было удобно и драконам, и людям. Люди здесь бывали и бывали нередко, по обмену. Орро говорил, что если драконы вылетали на крупные и тяжелые работы, люди приезжали к соседям на те, что требуют тонкости. Удобно, мол. Потом, когда на втором материке вспыхнула эта эпидемия пробоев в нижнюю сферу, несколько магов сумело оттуда сбежать и попросить драконов о приюте. Тоже поселились тут. Орро с ними был немножко знаком, один из магов-людей ставил очень интересные опыты со «спящими узорами» — что-то вроде генов. Маг утверждал, что в принципе все драконы способны к оборотничеству, просто не все могут эту способность перевести в активную фазу… Орро вдруг замолк. И совсем другим тоном сказал: — И здесь пролом. Наша маленькая группа замерла у дыры, куда с легкостью поместились бы я и Рэй в обнимку. Какого черта, Саша? Что за мысли? Интересно, что здесь было? Будто бомба взорвалась. — И все опалено… — Кто-то пытался пробиться. Уничтожить лаборатории. — Не вышло. — Да… — Лаборатории? Во дворце? — Какой дворец, Александра? — Хиран даже гребень сложил от удивления. — Это Дом Проницающих. Рабочий дом. Сверху общие залы, комнаты совещаний. Внизу лаборатории. Как положено. Ага. Понятно, почему уцелевшие Проницающие устроили себе дом в пещере. Старые привычки. — Это же опасно! — вмешивается Кристаннике. — Считалось, что это разумно. Если в лабораториях случится беда, то нигде не найдется больше магов, чтобы ее остановить. Это работало. До катастрофы. Стайка аррохи вспорхнула из провала, оборвав дискуссию. — Спускаемся? Александра, с тобой останется… — договорить Рэй не успевает. Какими бы ни были далекие строители могучего Дома Проницающих, все они предусмотреть не могли… Краем глаза я улавливаю очень странное движение рядом с Шиарри, успеваю заметить, как оживает рядом с ним статуэтка; даже не оживает, а просто шевелит крыльями, и происходит сразу несколько вещей. Сначала рушится стена. Она и так держится на честном слове, много лет назад пробитая непонятно чем. А сейчас она не выдерживает и падает, сначала почему-то сверху, всего несколько камней, а потом вся каменная масса обваливается на пол. Барьер выдерживает аррохи, но не каменные глыбы. Нам приходится отступать, уворачиваться, а в клубах пыли это почти невозможно… А потом не выдерживает пол. И уходит из-под ног… — Мамочка, очнись! Мама! Мама! Мама! А, это Маришка. Опять возмущается молоком с пенками? Это у нее прямо ненависть на всю жизнь. Рик договорился, чтобы по утрам нам приносили молоко, а мое дите каждый раз шипит, что оно неправильное. И где она там эти пенки видит вообще? Сквозь сон я жалею, что не пригласила к нам маму. Дети цветы жизни, собрал букетик — подари бабушке. — Мама! Нет, поспать мне снова не дадут. — Что, детка? — Я открываю глаза и три секунды слушаю радостный визг, а потом торопливую скороговорку: — Мам, проснись скорее, там Орро и дедушка держат, но они на всех не могут, а там далеко, а меня не пускают, а там Шиарри и дядя Рэй, и им плохо… — Что? — Леди Александра, хвала небу! — слышится дрожащий от напряжения голос чародея Гаэли. — Прошу вас, посмотрите, что с остальными. А мы влипли… В голове сплошной туман, в ушах свист и гул. Что случилось? — Мама, ой, мама, скорей! — верещит Маринка. И я «просыпаюсь». Зовет ребенок. Нельзя не проснуться. Первое, что я вижу в мутной пелене, — это гора камней. И земли. Из нее торчит крыло. Черное… И хвост… красный. Нас засыпало? Вот почему я почти не чувствую половину тела… засыпало. А почему так голова болит? — Мама, ну же! Потому что дура! Нашла время для размышлений! Я рвусь в стороны, обдирая крыло о щебенку. Сначала камни подаются неохотно, словно не желая меня выпускать, и я бьюсь, как рыба в неподатливой сетке, что-то скрежещет, что-то бьет по лапе так, что искры из глаз летят, и я наконец кувырком отлетаю к стенке. Камни с шорохом-скрежетом сыплются следом, на пол безжизненно оседает, распластывается тело в алой чешуе. — Ррош! — Жи… вой… — выдыхает алый. — По… потом со мной… — Александра, барьер, барьер! Ну, скорей же. Голос Гаэли звучит совсем глухо, словно он кричит, держа на плечах непосильную тяжесть. А так и есть. Кое-как протерев глаза, я вижу старого мага совсем рядом, и его дрожащие ладони выставлены вперед, словно поддерживая что-то. Или отстраняя. А перед ним… перед ним… Если я выживу, я никогда в жизни не хочу видеть такое: сплошная серая туча клубится перед еле заметной, тонкой защитной пленкой — голодная, жадная, смертоносная туча. Сколько здесь аррохи? Десятки? Сотни? Или тысячи? А пленка такая тонкая… На этот раз барьер получился мгновенно. Я просто вздохнула — и вот он. Полупрозрачный, искрящийся энергией, он прокатывается по земле голубоватым туманом и, перехлестнув через фигурки Гаэли и Марины, взвивается вверх, как цунами на мелководье. Выше, выше голубая волна — и вот она уже накрывает нас, кусочек коридора, Маришку, деда Гаэли… С едва слышным хлопком лопается старый барьер, но это уже не важно. Всё-ё. Успела. Всё… — Марина… — Слова из пересохшего горла выходят, как вода из засыпанного гейзера — слабо, еле слышно. — Иди сюда… Мой ребенок, всхлипывая, поворачивается ко мне… и кричит. — Мама, сзади-и-и-и-и! Сзади-и-и-и-и! Обернись! Что? Что такое? Ох. Груда камня за моей спиной продолжает ходить ходуном, рассыпаться, высвобождая заваленные тела, и я не сразу понимаю, почему такой крик. Из щебня, рыча, выпрастывает туловище и хвост второй алый близнец, бьется, отбрасывая камни, зеленый дракон, а следом за ними из груды камней медленно поднимаются они. Аррохи. Их тоже засыпало вместе с нами. В тот момент, когда нас швырнуло сюда и прежний барьер перестал работать, они тоже были придавлены этой грудой ломаного камня. И теперь оказались внутри барьера. |