Онлайн книга «Крик души, или Никогда не бывшая твоей»
Весь следующий месяц я практически не выходила из дома. По ночам я клала руку на живот и разговаривала со своим ребенком. Я представляла, что это маленькая красивая девочка. Временами мне даже казалось, что я слышу, как бьется ее крохотное сердечко. Я могла ее ощущать. Я могла знать, что она хочет в данный момент. Я знала когда ей холодно, когда ей жарко, когда ей страшно и даже когда ей одиноко… Когда я чувствовала, что ей одиноко, я начинала рассказывать ей сказки. Господи, получается, что женщина чувствует свое одиночество еще до своего рождения, думала я и плакала. Это несправедливо… Это очень несправедливо… В день, когда исполнилось ровно три месяца моей беременности, я подсчитала оставшиеся деньги, купила билет до своей деревни, накрыла прощальный стол, который говорил о том, что моя московская эпопея закончилась, и стала дожидаться возвращения Галины. Москва совершенно не мой город. В нем просто для меня нет места. — У нас, что, банкет? — спросила Галина, оглядев праздничный стол. — Что-то вроде того… — А что празднуем? — Мой отъезд. — Твой отъезд? — Вот именно. Мой отъезд. Галина, я уже месяц живу в твоей квартире и понимаю, что так больше продолжаться не может. Ты, конечно, меня не выгоняешь, но я должна уехать. — Куда? — В свою деревню. Я взяла билет на послезавтра. Мои сбережения подходят к концу, да и тебя я больше стеснять не могу. Галина села и уставилась на мой живот. — У тебя живота ни черта не видно. — А мне кажется, что он уже распух. — Это самовнушение. Я тебе говорю, что его невидно, значит, невидно. Сколько у тебя? — Четвертый месяц. — Молодец. Дотянула. Уже и аборт не сделаешь. И на работу не устроишься. Еще немного, живот и в самом деле попрет. Кому нужна брюхатая баба… Ты своим родным сообщила? — Нет, — покачала я головой. — Почему? — У меня язык не повернется сказать, что я беременна. — Решила, как снег на голову? Поразить неожиданностью? — Что-то вроде того. — Может, тебе помочь чем? — Галь, ничего не надо. Я уезжаю. Вон, билет лежит. Посидим, что ли, в последний раз… — Посидим, чего не посидеть. Галина распечатала бутылку шампанского и, налив себе полный фужер, уставилась на второй пустой бокал. — Тебе можно? — Можно, если осторожно. Налей немного. Я как ни как домой уезжаю. Я сделала пару глотков. — Спасибо тебе, Галина, за все. Спасибо… — Не надо благодарности, — резко перебила она меня. — Рано меня благодарить. Встань, пожалуйста. — Зачем? — Я хочу на тебя посмотреть. Ничего не понимая, я встала. — Подними халат. — Зачем? — Какая тебе разница! Я же не мужик. Ты что, меня стесняешься? Я пожала плечами и нерешительно задрала полы халата. — Ерунда какая. Чего мне тебя стесняться?! — Тогда что стоишь, как не живая? — Я, по-твоему, прыгать должна? — Боком повернись. — Пожалуйста. — Спасибо. Нет у тебя никакого живота. У тебя его вообще нет. Я думала, что тебя будет переть,, как на дрожжах, ты ж худая, да, видно, ошиблась. Обычно у полной женщины не видно, что она беременна, а у худых с нескольких недель все заметно. Ошиблась. У тебя ничего не видно. — Я могу сесть? — Конечно, садись. Положив руки на стол, словно школьница, я опустила глаза и тихо спросила: — А зачем ты рассматривала мой живот? — Я думаю, тебе еще рано ехать в деревню. — Галина заметно волновалась, ее волнение было просто невозможно не заметить. — Почему рано? — Потому что еще месяц ты можешь пожить у меня. — Зачем? — Ну как зачем?! Тебе что, так хочется в свою деревню? — Совсем не хочется, но я должна ехать. У меня закончились деньги, да я, наверное, уже надоела тебе до чертиков. Я все понимаю. Ты и так поступила со мной благородно. Пригрела меня на целый месяц. Я должна ехать. Там яблоки, деревенское молоко, яйца, творог, да и воздух совсем другой. Это полезно для ребенка. Сейчас мне и отблагодарить тебя нечем. Знаешь, если когда-нибудь захочешь, приезжай ко мне в гости. На речке отдохнешь, молочка парного попьешь, какая никакая, а польза. Где ты еще такую экзотику найдешь, если не у меня в деревне? — Нет уж, дорогая, лучше ты ко мне. Меня деревенская жизнь никогда не привлекала. — Почему? Потому что какой-нибудь механизатор может меня девственности лишить! — Галина рассмеялась, но мне почему-то было не до смеха. Странно. Раньше я всегда костерила свою деревню на чем свет стоит, а теперь решила за нее заступиться. — Ты что глупости говоришь? Никому твоя девственность на фиг не нужна, тем более, у тебя все равно ее нет. — Шутка. Короче, твоя поездка в деревню откладывается на месяц. Если тебе выпадает шанс месяц в Москве пожить, не упусти, лови момент. — И кто мне дает такой шанс? — Я, конечно, кто же еще… — А что я буду здесь делать? — То, что ты делала и прошлый месяц. Спать да смотреть телевизор. — А тебе-то зачем это надо? Тебе что, скучно? — Ну как тебе сказать, чтобы не обидеть… Вообще-то мне скучать никогда не приходится… — Галина пристально посмотрела мне в глаза, затем сказала, чеканя каждое слово: — Анжела, я разговаривала с Яковом. Я не поверила своим ушам и чуть было не свалилась со стула. Поняв до конца смысл сказанного, я просто заледенела от ужаса. — Где? Как? Зачем? Почему? — запинаясь, спрашивала я. — Я разговаривала с Яковом по телефону. — Ты врешь! |