Онлайн книга «Я и мое отражение»
|
Потомок Кисы Воробьянинова. Помните бессмертное: «Поедем в номера»? Похоже, правда? Спорить я не стала. Вылезла из-под теплого одеяла, нашла халат, валявшийся на полу. Завернулась в него, затянула пояс и, зевая, побрела за родственником на производственное совещание. Дядюшка впустил меня в ванную, запер дверь и решительно уселся на опущенное сиденье унитаза. Занял, так сказать, лучшее место. Мне ничего не осталось, как присесть на край ванны. – Ну? – сразу приступил к делу дядюшка. – Ты все обдумала? Я вздохнула. – Я болела, – напомнила я. – Ну и что? – Не до того было! – Понятно… На лице дядюшки снова заиграла неприятная ухмылка, которую я видела в прошлый раз. – А когда будет «до того»? – поинтересовался родственник. Я не ответила. Просто молча почесала нос. При том разброде и сумятице, которая царила в голове, лучше мне сейчас говорить поменьше. – Понятно, – повторил дядюшка. Облокотился на бачок, закинул ногу на ногу. – Что ж, – начал он, – ты, видимо, не понимаешь всей серьезности положения. Объясняю: после шестнадцатого ноября твоя жизнь будет стоить пять копеек. Вру, она и того не будет стоить. Тебя тихо-мирно уберут со сцены, никто даже не поинтересуется причиной смерти. – Почему не поинтересуется? – удивилась я. – Во-первых, потому, что Женя была наркоманкой. Я вспомнила то, что мне сказала Ольга, и перебила дядюшку. – Кстати, это правда, что Женю посадили на «колеса» именно вы? – Не я, – быстро отказался дядюшка. – Лена. – Зачем? Он пожал плечами. – Чтобы лучше контролировать, разумеется! Вот и подумай хорошенько, сильно ли удивятся окружающие, если наркоманка со стажем умрет от передозировки? Я плотнее стянула халат на груди. Меня начинало знобить. – Ты чего? – забеспокоился дядюшка. – Снова заболеваешь? Не вздумай! Времени нет! – Не заболею, – пообещала я. – Не бойтесь. – Я не за себя, а за тебя беспокоюсь… – Да-да! – перебила я снова. – Я поняла. Вы дело говорите, не нужно лирических отступлений. Дядюшка посмотрел на меня с тихой ненавистью. Он органически не переваривал женщин, которым не нравился. А мне он не нравился настолько, что я не могла этого скрыть. – Что тебя интересует? – спросил он. – Объясните, что должно произойти на этом дне рождения, – сказала я. – Меня должны кому-то предъявить живой и здоровой. То есть не меня, а Женю. Правильно? Дядюшка поколебался. – Ну, в общем, правильно. – Подробнее, пожалуйста, – велела я. Дядюшка вздохнул. – После тридцатилетия Женя, по условиям завещания своего отца, получает весь основной капитал. – А Женин отец ее когда-нибудь видел? Дядюшка покачал головой. – Хороший человек, – пробормотала я. – Деньжат дочке отстегнул, и хватит с нее. Дядюшка снова ничего не ответил. У меня складывалось ощущение, что он не хочет говорить об этой темной семейной истории. – Продолжайте, я слушаю, – поторопила я. – Для того, чтобы получить капитал, нужно исполнить некоторые формальности, – неохотно продолжал дядя. – Ну, и конечно, наследница должна быть жива-здорова. Приедут душеприказчики… – А они Женю раньше видели? Дядюшка кивнул. – Раз в год. На дне рождения. – Значит, они с ней практически не общались? Он покачал головой. – Они знают, что Женя употребляла наркотики? – Знают, – неохотно обронил дядя. – И что? Он высоко поднял брови. – И ничего! По условиям завещания они не обязаны следить за ее моральным обликом! Для этого у Жени есть родная тетка! – Ну да, – спохватилась я. – Я и забыла, что Жене так повезло. В общем, я так понимаю, что посторонним людям на девушку было наплевать. Жива – значит проценты с капитала капают. Умерла – значит… Тут я остановилась и посмотрела на дядюшку. – Кстати, а что было бы с деньгами, если б Женя умерла до своего тридцатилетия? – Ты зришь в корень, – угрюмо похвалил дядюшка. – Капитал распределяется между тремя благотворительными фондами. – А душеприказчики, случайно, не состоят в учредителях этих фондов? Дядюшка кивнул. – Ага! – сказала я деревянным голосом. – Выходит, им было выгодно, чтобы Женя сидела на наркотиках! Им была выгодна ее смерть! Выходит, это всем было выгодно! Дядюшка промолчал. Я посмотрела на него с отвращением и сказала: – Ну и сволочи же вы! – Не я, – начал дядюшка, но я не дала ему договорить. – Да, да, не вы! Я все время забываю, что главная негодяйка – ваша жена, а вы у нас белый и пушистый! – Не паясничай! Я перевела дыхание и стиснула зубы. Все равно уже ничего не исправить. Женя погибла, а следом за ней могу погибнуть я. При таком раскладе, который мне нарисовал дядюшка, я действительно никому не нужна. И мои шансы дожить до собственного дня рождения в апреле равны нулю. Если я не предприму встречных шагов для обеспечения своей безопасности. – Что вы предлагаете? – спросила я дядюшку. Он выразительно расширил глаза и уставился на меня. – А ты как думаешь? – Давайте я как-нибудь отсюда удеру, – предложила я. – Помогите мне! Дядюшка снисходительно усмехнулся. Действительно, что за глупости я болтаю! – Ну, да, – опомнилась я. – Это же не в ваших интересах. – Конечно! – В ваших интересах дождаться дня рождения, после которого все деньги перейдут ко мне. – К нам, – поправил меня дядюшка очень тихо. – К нам, – повторила я. – Интересно, какие гарантии вы хотите от меня получить? Дядюшка поднялся со своего сидения и прошелся по просторной ванной. – Я хочу, чтобы ты подписала одну бумагу… – Доверенность на получение денег, – догадалась я. Дядюшка любезно оскалился. – А тетушку куда денем? – поинтересовалась я. – Это вопрос, – согласился дядя. – Можно сказать, главный вопрос. – Вы же не думаете, что она позволит нам вытолкать ее из теплого стойла… |