Книга Западня для ведьмы, страница 74 – Антон Орлов

У стены сидел, подтянув колени к груди и сложив домиком большие темные крылья, костлявый крухутак, ниже пояса заросший перьями, с узловатыми птичьими лапами вместо ступней и огромным клювом на человеческом лице. Он выглядел печальным и больным, от него скверно пахло – не только нечищеным курятником, но еще и хворой плотью.

В той части залы, где потемнее, зыбко мерцали две снаяны, как будто слепленные из сгустившегося тумана. Одна выглядела, словно обнаженная длинноволосая девушка, другая – полуженщина-полузмея, свившая хвост в кольцо.

Среди мусора шныряла, копошилась и дралась всякая мелюзга вроде того существа, которое тухурва таскала с собой в сумке.

Все это был городской народец, гнездящийся бок о бок с людьми. Маги и ведьмы справляются с такими созданиями с помощью заклинаний, даже маг невеликой силы почти наверняка смог бы отбиться и унести отсюда ноги. Но Тимодия была еще слишком мала и вдобавок не обучена: она просто не знала, что нужно сделать.

Обитатели подземелья несказанно обрадовались возможности съесть волшебницу. Мол, пусть мяса всего ничего, это будет куда полезней и питательней, чем поужинать обыкновенным смертным.

– Бульон из этих костей сварим! – хохотнула тухурва, больно ткнув пальцем Тимодию в бок. – Котел готовьте!

– Вы хотите сейчас? – голос снаяны протестующее шелестел, как шелковый занавес на сквозняке. – Пусть она переночует, пусть хоть разок поспит… А лучше два, три, четыре раза, куда вам спешить?

– Вы пока сможете ее откормить, чтобы сытнее стала! – подхватила вторая.

Им мясной бульон ни к чему. Они тоже питаются за счет людей, но по-другому: просачиваются в сны, навевают страшные или тягостные видения и понемногу высасывают жизненную силу, отчего человек грустит и чахнет.

– Хватятся девчонку, – проворчала тухурва. – Коли она из магов, те начнут вынюхивать, куда подевалась. Вам в следующий раз перепадет, да уж вы-то и наверху каждую ночь себе еду отыщете!

– Смертные хитрят, закрывают нам дорогу в свои дома, а то и на себе амулеты носят, – вздохнула снаяна. – Иной из них и на улице уснет, а к нему не подступишься. Поделились бы вы с нами, от нее не убудет…

– Не убудет… – эхом отозвалась вторая.

Может, они и дальше что-то говорили, но остальные подняли крик, и тихие вкрадчивые голоса снаян потонули в общем галдеже. Потом больной птицечеловек кое-как поднялся на ноги и шумно захлопал крыльями. От неожиданности все более-менее угомонились, и тогда он прокурлыкал:

– Надо поторопиться! Я знаю, что с ней нельзя откладывать. Съесть нынче же вечером!

Крухутаки всегда все знают, и гнупи, толкая друг дружку, кинулись в темень соседних помещений, где у них стоял котел.

– А мозги мои! – повысив надорванный голос, крикнул птицечеловек. – Чтобы все было по уговору!

– А ее пуговицы мне отдайте! – тонко и скандально заныл в своем углу чворк-переросток. – И шнурки тоже, и ленточки, и монетки из карманов…

– Да ты и так скоро лопнешь, куда тебе столько? – захихикали гнупи.

Им лишь бы пакостить, вот они и начали швырять в него костями и комками сухой грязи. Чворк попытался укрыться в своей улиточьей раковине, но раздутое пузо все равно осталось снаружи.

– А ну, тихо, детушки! Когда ж ты будешь играть с ней в загадки, ежели надо поспешить? – сердито махнув сухонькой рукой, после чего все более-менее угомонились, поинтересовалась тухурва.

Она по-прежнему крепко держала девочку за локоть, больно впившись костлявыми пальцами.

– Сейчас и сыграем. Времечко покуда есть. А если не отдадите мои мозги, никаких вам больше советов!

«Это же не его мозги, а мои! – возмутилась про себя Тимодия. – А он о них говорит, как о котлете у себя на тарелке…»

Ей было страшно, и в то же время она начала злиться. Этот противный кровожадный народец все-таки внушал ей меньше ужаса, чем полицейские. Она ведь магичка, и если б знала нужное колдовство… А крухутак наверняка знает! Отгадать его три загадки и потребовать заклинание – единственная возможность спастись.

Пернатый всезнайка заковылял к ней, остальные перед ним расступились. С его приближением волной накатил отвратительный запах гнили и птичьего помета.

– Девочка-девочка, не хочешь сыграть в три загадки?

– А если не хочу? – спросила Тимодия, дерзко глядя в тусклые, как будто затянутые бельмами человеческие глаза над чудовищным длинным клювом, загнутым на конце.

Терять нечего. Другое дело, если бы мама ждала ее дома и беспокоилась, но ее никто не ждет. Она теперь одна. И вовсе не должна она слушаться всяких тухурв, гнупи и крухутаков!

– Не играй, не играй, – зашелестели снаяны, которые подобрались к ней почти вплотную, и она вздрогнула, когда по ногам скользнул туманный змеиный хвост, хотя вместо прикосновения ощутила легкий холодок, отозвавшийся ознобом. – Дольше проживешь, и поспишь тут, поспишь, поспишь…

– Ежели не станешь играть с ним в загадки, съедим тебя сразу! – прикрикнула тухурва. – Мои детушки уже таскают воду для варева.

– Если отгадаешь, я отвечу на любой твой вопрос, все будет, как заведено, – посулил крухутак почти просительным тоном.

– Я буду играть при одном-единственном условии, – собравшись с духом, заявила Тимодия.

Вокруг заворчали, один гнупи больно ущипнул ее, другой пихнул, а крухутак склонил клювастую голову набок и ожидал продолжения, глядя подслеповато и печально.

– Ты должен спрашивать только о таком, что со мной когда-нибудь по правде было, чтобы я могла угадать, иначе будет нечестно.

– О том, что с тобой было… – в раздумье произнес собеседник, шевельнув сложенными крыльями, отчего усилился душный запах охваченного мором птичника. – Изволь, твое условие принято. Договорились! С тобой ведь много чего было… Первый вопрос: как называется дверь, которую когда-то давным-давно открыла ты, а закрыла не ты?

Несмотря на бельма, его маленькие глазки над громадным клювом, способным расколоть, как орех, даже самый крепкий череп, злорадно блеснули – словно он Тимодию перехитрил.

Отгадчица даже взмокла от напряжения. Открыла она, а закрыла не она?.. Так ведь она всегда за собой двери закрывает, мама ее приучила… Или имеется в виду не обычная дверь, а та, через которую она пришла в эту жизнь? И крухутак, наверное, рассчитывает, что она постесняется сказать о таком вслух.

– Это створки материнского чрева, когда я родилась на свет, – уставившись под ноги, тихонько пробормотала Тимодия.

– Неверный ответ! – Он на радостях несколько раз хлопнул крыльями, в смрадном воздухе закружились пушинки и мелкие серые перышки.

Кое-кто из гнупи расчихался.

– У тебя осталось две попытки. Если угадаешь, потом будет еще две загадки, все, как заведено.

И тут она поняла, в чем крухутак ее провел. Сама же сказала: «Что со мной когда-нибудь по правде было». А то, что было в прошлых рождениях, тоже считается? Не додумалась сказать «что было в этой жизни».