Онлайн книга «Хейсар»
|
— У — уэй! У — уэй!! У — уэй!!! Троекратный рев, вырвавшийся из глоток лучших воинов Вейнара, разорвал ночную тишину и, кажется, качнул пламя факелов, расставленных вокруг помоста. — Он ушел в бою, Барс! Так, как подобает воину! И унес с собой жизни троих убийц… — сглотнув подступивший к горлу комок, рявкнул король. И мысленно добавил: «Прости за ложь, Бастарз! Он умер в своей постели, отдав жар своего сердца за жизнь дочери своего ближайшего друга. Поэтому на его клинке кровь тех, кто по — настоящему считал его вторым отцом…» — …именно поэтому он идет к тебе с мечом в руке… — заглушая его мысли, подхватил Арзай. — …в доспехах… — продолжил Упрямец. — …и с улыбкой на лице! — закончил Генор. — У — уэй! У — уэй!! У — уэй!!! Эхо от последних криков еще металось по полю, когда один из факелов, поставленных у из головья усопшего, заискрил и вспыхнул, на мгновение ослепив и Неддара, и остальных воинов. — Вы услышаны… — торжественно произнес десятник Арвазд, говоривший голосом [165] увея. — Рендалл Грасс воссядет по правую руку от Снежного Барса! — Я буду достоин тебя, отец… — выдохнул Неддар, прикоснулся к руке Грасса, вытер уголки глаз рукавом и тяжело поднялся на ноги. — Оставь чувства на потом, ашер! — еле слышно шепнул Белая Смерть. — Твои подданные должны видеть не сломленного горем сына, а КОРОЛЯ! Арзай был прав, поэтому Латирдан вскинул голову, развернул плечи, неторопливо спустился с помоста, выхватил из держателя факел и бросил его на пропитанные маслом дрова… …Большая часть придворных смотрела в гудящее пламя не со скорбью, а с интересом. Причем с таким болезненным, что Неддару захотелось выколоть им глаза. «Стервятники… — мрачно подумал он. — Самые настоящие! Пепел Рендалла еще не развеян, а они уже гадают, кто займет его место…» В пламя смотрели не все. В основном мужчины. А женщины, наряженные в более чем откровенные наряды, демонстрировали свои прелести, воюя друг с другом за вакантное место фаворитки. — Арзай? — злобно процедил он, с трудом оторвав взгляд от поистине бездонного декольте графини Ялины Тьюварр. — Да, ашер? — Я хочу, чтобы мэтру Фитцко сломали все, что можно сломать… — Э — э-э… — Траур — это скорбь. А платья, которые он шьет, ПРАЗДНИЧНЫЕ! — Хорошо, сделаю. Сегодня же… — И еще: пусть стольник найдет слугу посмышленее, чтобы тот во время поминок «случайно» вывалил во — о-он в то декольте что‑нибудь пожирнее… …К полуночи, когда выпитое вино начало развязывать языки и подстегивать желания, Неддару стало совсем тошно — те, кто в начале поминальной тризны хотя бы делали вид, что скорбят, забыли о причине, собравшей всех их в пиршественном зале, и с нешуточным пылом принялись развлекаться. Одни добросовестно накачивались тем, что попадалось под руку, или жрали так, как будто делали это в последний раз, вторые — сплетничали о чем можно и нельзя, третьи — волочились за женщинами. Частенько забывая о том, что у последних есть отцы, мужья или близкие родственники. Женщины не отставали: графиня Карита Виттиар усиленно строила глазки сидящему напротив нее Ильвидару Энейру, баронесса Этель Геррен шепталась с Тимором Пустобрехом, а графиня Миура д’Ларвен усиленно наглаживала предплечье сидящего рядом с ней старшего сына Упрямца. Ялина Тьюварр, успевшая и переодеться, и оклематься от случившейся с ней «неприятности», тоже не теряла времени зря — развернувшись вполоборота к трону, она делала вид, что умирает от жары, и постепенно сдвигала нижний край декольте все ниже и ниже. Впрочем, это было далеко не самой прямой демонстрацией желания — пара девиц постарше и поопытнее выбрали менее заметный, но, по их мнению, гораздо более эффективный путь к сердцу (или хотя бы к постели) Неддара: отлучившись якобы по нужде, они самолично написали довольно‑таки забавные послания, а потом через слуг передали их королю. «В этот час, когда Боги лишили Вас надежной опоры и Вы чувствуете себя одиноким, лишь жар сердца искренне любящей Вас женщины способен вернуть Вас к жизни…» — утверждала первая в самом начале письма. «Уход вернейшего из друзей Вашего рода — это невыносимый груз… — вторила ей другая. — Позвольте мне разделить его с Вами…» Далее слог становился еще витиеватее: «Увы, здесь, в окружении личностей, озабоченных своими мелочными интересами, найти отдохновение практически невозможно. Для того чтобы смирить ся с болью утраты и отпустить ушедшего, необходимо уединение, тишина и участливый взгляд понимающего Вас человека…» «Когда Вы почувствуете рядом верное плечо, Ваше истерзанное сердце обретет покой, а угнетенный дух воспарит над суетой бренного мира…» Потом шло долгое и витиеватое описание испытываемых ими чувств, а в последних строках своих творений обе соискательницы монаршего тела спускались с небес на землю и довольно откровенно описывали желаемое: «Представьте себе ночь… Открытое настежь окно… Тусклый свет мерной свечи, отражающийся в забытом на столешнице кубке с вином… Глаза, в которых — Вы… Одно дыхание на двоих… Нежные прикосновения, дарующие негу… Тихий шепот… Безумную, всепоглощающую страсть… Кивните — и я, живущая Вами, ускользну из этого зала туда, где мы найдем истинное счастье…» «Мои покои — средоточие уюта… В них Вы сможете на некоторое время забыть про гнетущую вас ответственность и ощутить себя Мужчиной… Вы и я… Вдвоем… До самого утра… Единение сердец, душ и тел, которым нужны не слова, а Вечность…» Естественно, кивать первой или ломиться в покои второй Неддар не собирался. Как, впрочем, и заглядываться на прелести леди Ялины: с трудом дотерпев до начала часа волка, он кивнул церемониймейстеру, дождался, пока тот произнесет положенные слова, вышел из зала и, многозначительно посмотрев на Арзая, пошел в сторону своих покоев… …Ввалившись в его кабинет, члены Внутреннего Круга, не дожидаясь разрешения, привычно расселись. Что, к удивлению короля, нисколько не смутило барона Дамира, прибывшего последним: жестом приказав слуге, толкавшему его кресло, подвезти его к столу, он скрестил руки на груди и заинтересованно посмотрел на сюзерена. Тянуть время не было ни сил, не желания, поэтому Неддар взглядом приказал слуге выйти в коридор и мрачно вздохнул: — Грасса нет. И уже никогда не будет. Смириться с этим трудно, но такова жизнь. Увы, с его уходом я потерял не только наставника и друга, но и человека, благодаря деятельности которого Вейнар до сих пор не попал под пяту Ордена Вседержителя… Услышав об Ордене, Кейвази чуть заметно приподнял бровь, потом хмыкнул и… кивнул. «Не дурак…» — удовлетворенно подумал Латирдан, достал из ящика стола свиток и, не разворачивая, пододвинул его к барону: |