Онлайн книга «Игрушка Двуликого»
|
Делаю шаг, за ним – второй. Медленно опускаюсь на одно колено, осторожно опускаю маму на предназначенное для нее место, расслабляю отрывающиеся руки и откидываю угол полотна, до этого момента прикрывавший ее голову: если мне не изменяет память, последние мгновения на Горготе усопшие должны видеть ночное небо. Вглядываюсь в ее изуродованное, покрытое чудовищными ожогами лицо и с трудом сдерживаю рвущиеся наружу рыдания – мужчина, провожающий родных в последний путь, должен быть сильным. В глазах начинает щипать. Таращу глаза, чувствую, как щеку обжигает чем-то горячим, и, дотронувшись до нее, вспоминаю про то, что там – одна сплошная рана. Шиплю на всю поляну. И вздрагиваю от встревоженного крика Маланьи: – Осторожно, заразу занесешь! Кривлю губы в презрительной гримасе, пячусь назад, нащупываю лестницу, ставлю ногу на верхнюю перекладину и слышу низкий рык кузнеца: – Отойди… Разворачиваюсь на месте и гневно сжимаю кулаки: он несет на помост Ларку! Вместо меня!!! – Я сам! – Она для тебя слишком тяжелая… – мрачно бросает он, взлетает по ступеням и оказывается на помосте, который ощутимо прогибается под его весом. – Куда класть? Место для сестрички застелено ее любимым покрывалом – тем самым, на котором она училась рукоделию. Провожу по нему ладонью, вспоминаю, с какой любовью и тщанием она вышивала на нем цветы, и закрываю глаза: – Сюда… Еле слышно скрипит подошва Браззовского сапога, звякает какая-то железка, а потом мою руку придавливает холодная мертвая тяжесть. – Открой ей лицо… – напоминает кузнец и, судя по тому, что доски начинают ходить ходуном, отходит на край помоста. Киваю, открываю глаза, трясущимися пальцами берусь за угол полотна и вскидываю взгляд к ночному небу, чтобы запомнить то, что видит Ларка перед тем, как вознестись. Потом целую сестру в лоб, ласково прикасаюсь к руке мамы и, спрыгнув с помоста, выхватываю из рук Корта Рваной Подметки горящий факел… Образы были такими же яркими, как в первые годы после ухода мамы и Ларки – я видел сучки и потеки смолы на еловых досках, складки ткани и даже черные черточки заноз в своих ладонях и пальцах. Но при этом боль, которую я испытывал, была терпимой! «Привык…» – в какой-то момент горько подумал я, повернулся спиной к окну-бойнице и, увидев заплаканное лицо Мэй, сидящей на кровати и кутающейся в одеяло, вдруг понял, что не ПРЕДСТАВЛЯЛ, а РАССКАЗЫВАЛ!!! – Почему они… – начала Мэй и замолкла, не сумев выговорить слово «умерли». Я сел на пол прямо там, где стоял, прислонился к стене и криво усмехнулся: – Ларка была красивой… Такой же, как ты… И однажды попалась на глаза одному ублю… дворянину… Глава 14
Король Неддар Третий Латирдан Шестой день четвертой десятины второго травника —Замок Ромм пал, сир… – расстроенно вздохнула леди Амалия и, закусив губу, обреченно посмотрела на короля. – Это вас расстраивает? – полюбовавшись на щит с родовым гербом Латирданов, красующийся между зубцами надвратной башни, поинтересовался Неддар. Насурьмленные ресницы баронессы затрепетали: – Конечно, сир: теперь вы просто обязаны воспользоваться правом победителя! Представив себе, чем закончится такая попытка [117] , юноша жизнерадостно засмеялся: – Ну уж нет! Предпочитаю общество девушки, преданной мне… – …и душой, и телом? – мурлыкнула девушка. – Ага! Леди Амалия торжествующе улыбнулась и как бы невзначай шевельнула поводом, в результате чего ее колено соприкоснулось с коленом короля. – Тогда я могу не ревновать… – А вы что, ревнивы?! – притворно ужаснулся Неддар. – О да, сир! Я страшная собственница и готова выцарапать глаза за один лишь заинтересованный взгляд в вашу сторону! В этой фразе баронессы оказалось так много Чувства, что король невольно хмыкнул: – Вы – страшная женщина, леди… – Я?! Страшная?! – глаза Амалии наполнились слезами, а щечки ощутимо побледнели. «Как они это делают?! – потрясенно подумал король. – Одно слово, которым можно воспользоваться в своих целях, – и мужчина тут же чувствует себя виноватым!» – Вы потрясающе красивы, леди! – воскликнул он, подъехал вплотную к баронессе и, стянув с мизинца перстень с довольно крупной Слезой Эйдилии [118] , протянул его ей. – Настолько, что даже вот это чудо природы рядом с вами кажется обычным серым камнем… – Тогда зачем вы пытаетесь надеть его мне на палец? – обиженно выпятив губу, спросила баронесса. – Честно? – Само собой! – Чтобы лишний раз дотронуться до девушки, которая похитила мое сердце! – Пожалуй, звучит достаточно убедительно… – буркнула баронесса, потом ехидно улыбнулась и, уронив поводья на луку седла, вложила ладошку в руку Неддара: – И я, впечатлившись, даже позволю вам поцеловать пальчик, на который вы собираетесь надеть перстень с «обычным серым камнем»… Последнее предложение сопровождалось настолько недвусмысленным взглядом, что Латирдан мысленно восхитился. Потом представил себе реакцию свиты на этот поцелуй, поднес руку девушки к губам и вспомнил, чем закончился последний бал перед его отъездом… «Интерес к фаворитке должен выглядеть неподдельным… – мрачно думал Неддар, отодвигая в сторону тяжелую бархатную портьеру и пропуская леди Ялиру вперед. – А что может быть неподдельнее, чем желание остаться наедине с фавориткой?» Увы, смириться с необходимостью изображать интерес как-то не получалось – девушка, без тени сомнений принявшая его предложение уединиться, не вызывала в нем ничего, кроме глухого раздражения. «Посидим, поговорим часок-другой, а придворные пусть представляют что хотят…» – мысленно успокоил себя он и, опустив за собой тяжелую ткань, скользнул к ближайшему дивану. И тут же понял, что совершил ошибку – вместо того, чтобы устроиться на пуфике у противоположной стены кабинета [119] , графиня Тьюварр опустилась рядом с ним! |