Онлайн книга «Метро 2033. Из глубин»
— Нет, — ответил Стас. — Но он ведь был там? Правда? — Твой дяденька Колдун в могиле, понял? — снова вступил в разговор Михеич. — Так, а мы сейчас где, дедушка? Ты, я, он, она. — Тютя поочередно указал на Михеича, на себя, на Стаса, на Таню и противненько захихикал. — Здесь глубоко, темно, сыро. И мертвое кругом все, не живое. И над головой — землица. Это тоже могилка. Только большая и мокрая. Тютя знает. — Хватит каркать! — Михеич дернул автоматом. Наверное, сейчас ему было очень страшно. — Тю на тя! Тютя каркать не умеет. Тютя не черный пилот. — Что еще за пилот? — буркнул Михеич. — Который черный и летает. — Зачем тебе Колдун? — вмешался Стас. — Тюте надо, — лодочник понизил голос до шепота. — Дяденька Колдун с мертвыми разговаривает. Пусть с Тютей тоже поговорит. Тюте скучно. — А Тютя… э-э-э, то есть ты, — мертвый? «Лодочник» нервно дернулся, скуксил физиономию, будто собираясь плакать, беспокойно завертел головой. Забормотал, словно разговаривая сам с собой: — Тютя мертвый? Тютя живой?.. Тютя не знает. Тюте трудно понять. Пусть дяденька Колдун Тюте скажет. Дяденька Колдун разберется. Он всхлипнул, размазав по грязному лицу выступившие слезы. — Откуда ты его знаешь? — не отставал Стас. — Дяденьку Колдуна? — странный человечек, стоявший в панцире неизвестного существа, снова заулыбался. Наверное, у всех сумасшедших переменчивое и непредсказуемое настроение, вне зависимости от того, мертвые они или живые. — О, Тютя знает! Тютя видел. Тютя говорил… — С Ильей? — С Колдуном. — Где? — наседал Стас. — Когда? — В Ростове. Когда пришла последняя кара. В каком Ростове? Стас не понимал. И… — Какая кара? — Большая саранча. Саранча-муранча. — Кто-кто? — не понял Стас. — Му-ран-ча, — по слогам повторил Тютя. — Так ее называли глупые, которые стали мертвыми. Вот смотри, дяденька. — Тютя пихнул ногой дохлое скукоженное насекомое, на котором сидел. — У меня есть одна такая. Поднимайся, милая, давай-давай, вставай! Насекомое оказалось вовсе не дохлым. Или дохлым, но при этом достаточно подвижным. Призрак, что ли? В конце концов, если бывают призраки людей, почему бы не появиться призракам мутантов? * * * Тварь приподнялась, зашуршала. Шевельнулись хитиновые надкрылки. Словно толчковые домкраты «крота», выдвинулись мощные задние лапы, покрытые бугристыми наростами. Лапы начали быстро и сильно елозить по жесткому пупырчатому хитину. — Чири-хи-чири-хи… Чири-хи-чири-хи… — над мертвой водой разнеслось звонкое и такое же мертвое стрекотание, лишенное каких бы то ни было эмоций. Мутант расправил длинные узкие крылья. А в следующую секунду саранча, или как ее там… муранча — взлетела. Просто оттолкнулась от плавучего панциря-«лодки», на миг зависла над водой… Стасу показалось, что она вот-вот упадет. Но нет, не упала. «Рух-рух!» — крылья, как лопасти пропеллера, ударили по воздуху. И — «рух-рух-рух-рух!» — забили чаще, быстрее, разрубая темноту. — Твою ж мать! — выдохнул Михеич. Взвизгнула Таня. Лучики фонарного света не успели за тварью: она взлетела в темноту, к нависающим над водой сводам. Зацепилась где-то там, среди расщелин и сталактических сосулек. — Чири-хи-чири-хи… Чири-хи-чири-хи… — теперь звук шел сверху. Казалось, мутант висит над самой головой. И чего от него теперь ждать — неизвестно. Как, впрочем, и от Тюти-«Харона». Стас вдруг с удивлением обнаружил, что Тютя залез на «крота». Взлетевшая тварь отвлекла внимание лишь на пару мгновений, а «лодочник» — вот он, стоит на выступе титанового крыла субтеррины. Когда только успел? Словно тоже перелетел, как эта… муранча. Так умеют только призраки и очень быстрые сталкеры. — Куда?! — Михеич направил автомат в грудь Тюте. Тот лишь улыбнулся в ответ. Своей кроткой, доброй, немного печальной улыбочкой душевнобольного. — В Тютю уже стреляли. Тюте не больно. И разве это не правда? Стас покосился на Михеича. — Назад, говорю! — Тютю не надо бояться, — увещевал «лодочник», пробираясь к ним. — Тютю надо слушать. Тютя поможет. Тютя спасет. Тютя ищет Колдуна. Колдун был здесь. И если был, значит, вернется. — Не вернется, — отрезал Стас. — Вернется, — стоял на своем сумасшедший. — Тютя подождет, сколько нужно. Тютя поплывет с вами. — Еще чего! — голос Михеича дрогнул. — Ну-ка проваливай ко всем чертям! — Тютя к чертям не хочет. Они плохие, злые. — И тварь свою забирай! — Это не тварь, это кара! За неправедную жизнь и недостойные деяния! Саранча, сошедшая с небес на землю и еще ниже. Муранча, сожравшая грешников и не нашедшая праведников. — Тварь — она тварь и есть, — просипел Михеич. — Тварей стрелять надо. — Тю на тя, дедушка! — Тютя противненько захихикал. — Всех не расстреляешь. Каждая тварь послана на каждый человеческий грех. Сколько грехов понаделали люди, столько тварей и пришло им на погибель. На всех патронов не хватит. Ото всех не спасешься и не отобьешься. Тютя знает! Слушайте Тютю! — Стоять! Еще шаг — и шмальну! Стас уже не верил Михеичу. Если б хотел — шмальнул бы раньше. Тютя, наверное, тоже не верил. Или просто не слышал уже никого, кроме себя. — Но это еще не самая страшная кара, — продолжал он. — Хищные твари, насылаемые на род людской, — это всего лишь хищные твари. Есть вещи пострашнее. Возьмите Тютю с собой. Тютя защитит. Тютя вразумит. Всех вас. — Ага, еще одного психа на борту нам только и не хватало, — процедил Михеич. «Еще одного, потому что первый — я», — отстраненно подумал Стас. Но сейчас он был полностью согласен с Михеичем: Тютю внутрь впускать нельзя. Пока «лодочник» находился под черной коростой в виде застывшего айсберга, он опасности не представлял. Сейчас же… Сейчас Стас явственно ощутил исходящую от него угрозу. Такую мягкую, ласковую и неотвратимую. Тютя улыбался и шел к люку. Прямо на автоматы. Михеич не стрелял. Парализованная, онемевшая Таня — тоже. И Стас прекрасно понимал, почему. По той же причине, по которой не стреляет и он сам. Страшно. Ну не мог обычный человек находиться здесь, среди плавучего могильника, без изолирующего противогаза. И тем более вообще — без противогаза. А если он все же находится здесь без защиты — значит, он не обычный. И не человек вовсе. А если начнешь в него стрелять, то окончательно в этом убедишься. Вот поэтому-то и страшно. |