Книга Неопознанный ходячий объект, страница 27 – Татьяна Полякова

— Занятный тип, — заметил Валера, закрывая за ним калитку.

Оказавшись в комнате, мы заперли дверь и прислушались. В доме царила тишина.

— Ну, что? — сказала Женька, опускаясь на кровать. — Выждем полчасика и пойдем на разведку?

— Как ты думаешь, свет погас случайно? — поразмышляв немного, спросила я.

— В каком смысле? — насторожилась Женька.

— Может, эту подстанцию, или как она там называется, специально испортили?

— Чтобы финал рассказа об оборотне выглядел более впечатляющим?

— Не валяй дурака, я вовсе не это имела в виду.

— А что?

Я разозлилась и перестала отвечать на дурацкие вопросы.

— Анфиса, — позвала Женька минут через десять, — ладно, не злись.

Лучше скажи, что ты думаешь об этом Горемыкине?

— Безобидный чудак.

— Чудак — это конечно. Только так ли уж он безобиден? Дядька чрезвычайно увлечен всеми этими глупостями о духах, оборотнях и прочей нечести и вполне способен состряпать собственное привидение, только чтобы доказать другим их существование.

— Ты думаешь?

— Думаю. По крайней мере, тетке Августе мозги он запудрил основательно, а сейчас писателя обрабатывает с его супругой.

— Писатель, кстати, жутко подозрительный, напомнила я.

— Ага. Да и Валерка тоже. Что он тут делает с пистолетом и дурацким удостоверением? Красоты природы готовится запечатлевать?

— Оружие он мог взять на всякий случай, все-таки места здесь глухие…

А вот почему писателя так волнует его появление? Честно говоря, у меня большие сомнения, что он на самом деле писатель.

— Супруга сказала, что ни одного шедевра мы еще не опубликовали.

— Не в этом дело. Скажи мне, ты когда-нибудь встречала творческую личность, которая была бы способна за весь вечер и словом не обмолвиться о своих свершениях?

— А ведь верно, — задумалась Женька. — Дядя молчит, как рыба. А писателя хлебом не корми, дай поболтать о литературе.

— Я не удивлюсь, если он и не писатель вовсе, — брякнула я скорее из упрямства, но, поразмышляв немного, пришла к выводу, что в самом деле подозреваю Владислава Петровича в даче заведомо ложных показаний или попросту вранье. Вопрос, зачем человеку врать?

— Должна быть причина, — вздохнула Женька., — Допустим, ему нужно быть в этом месте. Почему нужно, он афишировать не желает, однако свое присутствие объяснить должен. Назваться художником не всякий может, надо хотя бы акварель от эстампа отличать, а писатель — очень удобно. А чтоб не лезли, сказал, что пока не печатался.

— И зачем ему нужно быть здесь?

— Откуда мне знать? Он сегодня на болото ходил, тоже Кукуем интересуется.

— Допустим, ты права, он мог соврать, что писатель. Рядовому туристу вряд ли придет в голову отдыхать здесь в условиях, близких к прифронтовым, надо тягу к дикой природе объяснить, его интерес к болоту тоже следует принять во внимание. При этом дядя явно чего-то опасается, и Валера у него на подозрении.

Нечто мне подсказывает, что Валера здесь по той же надобности, что и писатель.

Круг основных персонажей уже очерчен, надо ждать развития событий.

— За что я тебя уважаю, — хихикнула Женька, — детектив ты сочиняешь в два счета. Не хватает только трупа. — Я испуганно ойкнула, а подружка запоздало спохватилась:

— Извини, вырвалось.

— Язык у тебя, — заметила я со вздохом, думая о том, что слово не воробей и так далее… А эти трупы, будь они неладны, имеют ужасную особенность: не успеешь подумать, что вот, мол, ситуация детективная, только трупа не хватает, и нате вам, труп тут как тут. Это я уже на своем горьком опыте усвоила и потому упоминания о них совершенно не выношу.

Чтобы отвлечь меня от печальных мыслей, Женька поднялась с кровати, выглянула в окно и сказала:

— А туман-то какой… жуть… Пойдем, Анфиса, самое бесовское время.

Если сегодня оборотня не увидим, значит, они и не водятся.

Мы переоделись, стараясь производить как можно меньше шума, и направились к двери.

— Дверь запирать не будем, — прошептала я. — Прятать нам нечего, при случае так и заявим, что по ночам не спим, так как выслеживаем местного Кукуя, а вот если ключ потеряем, вернуться будет затруднительно.

Женька согласно кивнула, и мы, прижимая кроссовки к груди, выскользнули из дома через парадную дверь, которая запиралась изнутри. Не успели мы сделать и десятка шагов, как услышали жуткий вой. В сочетании с туманом, поднимавшимся с болота, это было крайне обременительно для моих нервов. А тут еще Женька схватила меня за руку и горячо зашептала:

— Ты видела?

— Что?

— Не знаю. Мелькнуло что-то, потом вроде за угол спряталось.

— Вот что, — вздохнула я. — Прошлой ночью мы едва не спятили от страха, а что в итоге? То-то. Прекрати бояться и меня не пугай. Пошли, туман — это природное явление, собакам положено выть, а ночью человек чувствует себя беззащитным, оттого, и боится, вот и все.

— А это точно собака? — спросила Женька. — Я имею в виду — воет?

— Нет, оборотень, — хмыкнула я, завязала шнурок на кроссовке потуже и первой отважно зашагала по тропинке.

Мы благополучно покинули территорию дачи и вскоре оказались в лесу.

— Куда теперь? — спросила Женька.

— У нас три объекта, — начала рассуждать я. — Ночью на болото только псих сунется, часовня с той стороны, а мельница совсем рядом. Вот с нее и начнем.

— А ты знаешь, как до нее добраться?

— Она где-то на стыке реки и болота. Пойдем вдоль речки, чтобы с пути не сбиться. — И мы направились к реке.

Я вышагивала довольно бодро и, честно говоря, радовалась, что отправилась с Женькой в командировку, сидела бы я сейчас дома или в лучшем случае на балконе, а тут природа, свежий воздух…

— Анфиса, — начала приставать запыхавшаяся Женька, — должна тебе сказать, что ты женщина выдающейся отваги, вот только не пойму, это у тебя от природы или от глупости?

— Ты договоришься, будешь Кукуя ловить в одиночестве.