Онлайн книга «Путанабус. Наперегонки со смертью»
|
Ударили по рукам. Когда уходил с каменного двора, в спину мне уже ударили визги скульптурных пил, отсекающих от выбранного мною камня все лишнее. Чурочники, как и ожидалось, располагались рядом с каменщиками, через забор. Кроме гробов, они там еще и мебель делали, как на заказ, так и на холодную — самые расхожие предметы. Хорошую мебель. Из местного аналога красного дерева, впрочем, скорее розового. С резьбой. А вот готовых гробов там не было, но на этот товар у них, как в лучших домах, существовал фотокаталог. Осталось только ткнуть пальцем и размер сказать. Обговорить заказ с цветочницей они также брали на себя. Ей я написал тексты для веночных лент. И по срокам успевали. Капитан-генерала нашел на стрельбище. Заехал пригласить его на похороны, заодно попросить шестерых «казадорес» — гроб нести. Отказа не получил. Уходя, случайно увидел в бурьяне лесополосы за периметром колеса с единственной широкой станиной. Вернулся — узнал, что это лафет от старой 105-мм полевой гаубицы, качающуюся часть которой поставили на самодельную канонерскую лодку. Давно уже. Поделился своей идеей, которая дону Паулино сразу пришлась по душе. Дальше завертелись хлопоты калейдоскопом. Не успел появиться я в нашем пункте временной дислокации, как всем сразу я стал нужен. Как будто без моего «мудрого» совета ничего не могло с места сдвинуться. Я понимаю, что вопрос о количестве присутствующих на поминках они не могли решить сами. Но что купить и что на стол поставить… Не маленькие уже. Валлийцев я припахал на всякий случай сколотить козлы, столешницы и лавки из досок, найденных в сарае. Лишнее — это лучше, чем «не хватает». Вроде все успели — и в назначенное время я, мои девочки и охраняющие их валлийцы стояли строем перед входом в госпиталь. Мы с девчатами для последнего салюта Синевич все взяли наганы. Пусть он прозвучит для нее из отечественного оружия. Она тоже не с импортным пистолетом вступила в свой последний бой. Гроб из госпитальных дверей вынесли шесть «казадорес» в парадной форме и аккуратно опустили на станину пушечного лафета, который прицепили к колесному броневику. И накрыли российским триколором, оставив только Наташино лицо открытым. Не нашлось ни у нас, ни у испанцев белорусского флага. По бокам шли «казадорес», держа винтовки со штыками в последнем карауле. За лафетом несли склоненное знамя «милисианос рэкете». Полной знаменной группой. Ассистенты с саблями наголо. Потом шел я с большим портретом Наташи в руках. За мной — девчата мои с венками. Валлийский кирасиры с автоматами на груди. Замыкали процессию остальные «казадорес» с крышкой от гроба. Даже кто-то из госпитальных в хвост пристроился, так и не сняв белых халатов. И вся траурная процессия медленно в полном молчании шествовала в сторону кладбища. Броневик ехал, не превышая скорости пешехода. Вскоре улица по обеим сторонам дорожного полотна была плотно забита зеваками и прохожими, провожающими нас хоть и скорбными, но весьма любопытными взглядами. Неожиданно на перекрестке, выехав с боковой улицы, впереди процессии пристроился небольшой пикап «JMC» с однорядной кабиной, в его кузове как-то умудрился расположится скрипичный квартет — три скрипки и виолончель, и музыканты как бы возглавили нашу колонну. Через минуту, выбивая слезы у всего города, выматывая душу, грянул «Третий Бранденбургский концерт» Баха. Иоганн Себастьян который. Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго. 22 год, 5 число 6 месяца, четверг, 22:27. Держался я долго. Весь этот длинный день. Но вечером, на поминках, когда официальные гости уже ушли, набрался разного спиртного выше бровей. До изумления. До забытья. Только чтобы быстрее отключиться и избавить себя от этой нестерпимой боли, что весь день давит мое сердце. Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго. 22 год, 6 число 6 месяца, пятница, 01:55. Ночью мне девчата вызвали врача из католической больнички, потому как я не подавал никаких признаков жизни, а сефардскому госпиталю они решили больше не доверять. Вот и расстарались. Врач из неотложки, поколдовав надо мной пару минут и приведя меня в квазисознание, выматерил девчат по-испански, заявив: — Глупые бабы, дайте хоть проспаться мужчине, если позволили ему так напиться! Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго. 22 год, 6 число 6 месяца, пятница, 07:16. Проснулся я у себя в комнате весь разбитый, уставший, похмельный и в постели с Розой. Одетой Розой. В смысле не я был одет Розой, а Роза спала в одежде. Девушка тихонечко похрапывала во сне, и от нее выхлоп перегарный шел очень даже неслабый. Что же мы вчера такого сотворили непоправимого? Ах да… Наташку мою схоронили. Зарыли такую красу неописуемую в чужую планету на новоиспанской сторонушке. И помянули. По-русски. Точнее, по-новорусски. С размахом. Анфиса процессом рулила так, что приглашенные испанцы только удивлялись. Стол был больше под стать свадебному, нежели поминальному. И вино рекой. Бочонками закупали. От осознания того, что Наташки больше нет, крупные слезы покатились непроизвольно по моему небритому подбородку. От ощущения горечи утраты. Непоправимой утраты. Невосполнимой утраты. Да как же я дальше жить-то буду, когда жить совсем не хочется? И сушняк этот чертов привязался… Но если поискать, то все можно найти. Фляжка плохого местного коньяка была там, куда я ее и положил вчера. Четверть литра в одно рыло вошло без препятствий, только вот снова развезло и в сон кинуло со страшной силой. А я тому и рад. Может, во сне я снова с Наташкой встречусь? Да хоть на австралийской каторге, если все сюжеты с Россией кончились. Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго. 22 год, 6 число 6 месяца, пятница, 12:23. Анфиса с Розой к моей действительной побудке подошли обстоятельно. Наверное, у Бульки консультировались как у самого опытного в нашем отряде врача-похметолога. Но саму ее до моей тушки они не пустили. Допуск к телу теперь только для старших жен, оказывается. Началась, блин, бабовщина в гареме. Так хотелось выматериться забористо и заковыристо. |