Книга Путанабус. Наперегонки со смертью, страница 59 – Дмитрий Старицкий

За время ужина мне несколько раз сказали: «Тут вам не Франция». Так что из спиртного на выбор только пастис [73] и граппа [74] за отдельные деньги. Но как-то не впечатлило меня пить местный виноградный самогон, ничем не отличающийся от грузинской чачи. А пастис я уже пробовал разок в московском ресторане — «Тройной» одеколон имеет, по-моему, более приятные органолептические свойства.

Зато тут выращивают подсолнухи и давят из обжаренных семечек ароматное масло, которое и у нас до революции называлось «прованским», до того как в советской борьбе против космополитизма приказали именовать не иначе, как «подсолнечным». У каждого кабачка над дверью подсолнух прибит, иногда настоящий, но чаще искусно вырезанный из дерева и раскрашенный. Культ, однако.

Кормили тут просто и сытно, без разносолов и особого разнообразия. Сегодня в меню была только вареная баранина с кукурузной кашей и разнообразные салаты. На запивку — молодой слабенький сидр. Зато все невероятно дешево, а сидра вообще хоть залейся, без ограничений.

Гурманам же указали путь в город — там есть рестораны для богатых и привередливых, и они утихли. Тащиться в город на ночь глядя никому не хотелось.

Но ничего, все остались довольны, кроме Сажи, которой совершенно не понравился деревенский сидр, и ей отдельно сварили кофе с молоком.

А на вопрос язвы Альфии:

— Ты как спать будешь, подруга, у Жоры же траур?

Сажи парировала:

— Не боись, на меня кофе действует как снотворное.

После ужина я незаметно улизнул от всех и в укромном уголке двора смотрел на звездное небо этого мира, периодически заслоняя себе обзор клубами табачного дыма. Гадал: в какую звездочку на небе превратилась Наташка? И на моральный климат «гарема» просто махнул рукой. Пусть делают что хотят. Не сторож я сестре своей.

Но и тут меня нашли. Шицгал, сев рядом со мной на эту импровизированную завалинку из трех бревен, скрепленную железными скобами, передала мне бутылку сидра, из которой сама до того немного отхлебнула.

— Жёра, сэмачек хошь? — спросила ехидно с одесской акцентуацией.

Я протянул ладонь, в которую упало с десяток зернышек.

Хмыкнул:

— Еврейская пайка для гоя?

— Жорик, хочешь, я расскажу тебе все про Наташку? — в свою очередь задала вопрос Роза уже нормальным тоном, пропустив мимо ушей мою подколку.

Лица ее не видно в темноте, а по голосу не определить, что это — подлянка или выворот души наизнанку?

— Нет, Роза, не хочу, — твердо ответил я. — Хочу запомнить ее такой, которую знал. А что там плохого было на Старой Земле — было давно и неправда. В совсем другой жизни, в которой не было меня.

— Нет, про Наташку что-то плохого можно рассказать, только если клеветать на нее, — откликнулась Шицгал. — Она не шлюха, как я. Хотя и я когда-то была чистой и наивной девочкой. Не веришь? Думаешь, я такой стервой сразу родилась? Дай сигарету.

— Ты же не куришь.

— С тобой закуришь…

Огонек зажигалки осветил ее лицо с втянутыми щеками в процессе затяжки.

Она выдохнула струю дыма и сказала:

— Жорик, если ты со мной спать не можешь по чисто идеологическим причинам, то тогда просто поговори со мной. Это тоже общение. Я прилепилась к тебе, терплю от тебя все и дальше готова терпеть, лишь бы только быть рядом с тобой. Я не скажу, что это безумная страсть к тебе. Скорее это какое-то семейное чувство того, что ты мне родной.

Новая Земля. Американские Соединенные Штаты.

Южная дорога.

22 год, 11 число 6 месяца, вторник, 18:09.

Море и горы, видимые с дороги, закончились, и по направлению к Форту Линкольн подъезжали мы почти по голой равнине еще засветло.

Во все стороны видна местная Америка во всей красе. «Приходи, кума, любоваться»: «Империя бабла, издание второе». На вид так вообще наш родимый Казахстан, разве что дороги чуток приличней. Но до староземельных хайвеев Калифорнии с Аризоной местные пиндосы явно не дотягивают, вот уж где был по виду благоустроенный Казахстан! Просто выставочный. А тут — так, кое-где щебенка, асфальтовым катком укатанная, но надо отметить — укатана на совесть и очень грамотно. Практически не трясет. А в основном — примитивный грейдер.

Вокруг все как и везде тут. Словно на войну попал. Или на контртеррористическую операцию против «Аль-Каиды», по крайней мере.

Каждая ферма напоминала блокгауз на вражеской границе. Крупнокалиберный пулемет или автоматический гранатомет — такая же обязательная принадлежность местного крестьянина, как и ветряк, который качает ему воду из скважины. Разве что тут этих ферм было на порядок гуще, чем где бы то ни было на нашем пути.

Испанские «казадорес» даже перевыполнили свое задание и не бросили нас на границе Окситании с АСШ, а довезли до прямой видимости с городом. И только потом развернулись обратно.

Погудели друг другу на прощание и разъехались. Дальше покатили только под конвоем кирасир. Антоненкова, кстати, в «путанабусе» отсутствовала и торила дорогу в башне броневика впереди всей колонны. Якобы пулемет изучая. Ну да, с лэрдом в качестве учителя… Это у них медовый месяц такой. Туда и обратно в бронебашне. Будет что вспомнить к старости.

В этот раз автобус наш вел испанец. И я сам занял освободившееся место водителя, аккуратно устроив спящую Розу с моего плеча на спинку сиденья.

Роза действительно сдержала свое слово и ночью ко мне, кроме как с разговорами, не приставала. Зато проговорили мы с ней обо всем на свете. Всласть. Интересный она собеседник, когда из себя прожженную гулящую девку не изображает. Но и я прекрасно понимал, что это у нее все та же отчаянная конкурентная борьба за мужика, только другими средствами. Боится тут Роза остаться одна. До смерти боится.

Новая Земля. Американские Соединенные Штаты.

Город Форт-Линкольн.

22 год, 11 число 6 месяца, вторник, 18:50.

На въезде у форта — блокпост, скорее блокгауз целый, большой очень, из обсыпанных землей бетонных блоков, опутанных на фасах «егозой». Явно не зарытый в землю укрепрайон, а как еще в Крымскую войну при бароне Тотлебене строили, прямо на грунт насыпная фортеция типа люнета. Что там по бокам — особенно не видно, но спереди, на скатах, в чахлой траве отблескивают в лучах вечернего солнца металлом кольца, как бы не спирали Бруно. Страшная вещь. Я ее еще по флоту помню. Там она вокруг наших бункеров между кольями колючки всегда рассыпана была против диверсантов, но попадались в нее только наши самовольщики. Видать, диверсантам заранее известно было, что из этой тонкой проволоки самостоятельно ни за что не только не выбраться, но даже и не выпутаться.