Онлайн книга ««Коламбия пикчерз» представляет»
|
– Это мы как раз очень хорошо понимаем, – усмехнулась Женька. – А вот вы до сих пор не поняли: что-то заставило ее жить здесь и делать то, что послушнице не пристало. Что-то или кто-то. И этот кто-то вряд ли успокоится. Наталья лежит с проломленной головой, и вы… – Не вам меня судить, – возвысила голос настоятельница. – У меня другой судья, он все видит… В этот момент за дверью послышались шаги, она без стука распахнулась, и в кабинет вошла одна из монахинь. Лицо ее было испуганным, в крайнем волнении она пыталась что-то произнести, но получалось лишь невнятное: – Там… там… – Она куда-то тыкала пальцем, сжавшись под гневным взглядом матушки. Настоятельница резко поднялась и вышла из комнаты, мы, переглянувшись, бросились за ней; монахиня почти бежала впереди, не оборачиваясь и не произнося ни слова. Через калитку мы вышли из монастыря и направились вдоль стены. В той стороне, где была река, прямо над обрывом стоял каменный крест, здесь мы с Женькой еще не были и пытались отгадать, что нас ждет. Еще один труп? Монахиня остановилась и жалобно произнесла: – Вот. – Что «вот»? – рассердилась матушка. – С той стороны, – пролепетала монахиня. Мы обошли крест и в недоумении замерли. Кто-то красной краской написал на кресте цифру «25». Матушка смотрела на нее так, точно увидела привидение. Потом повернулась и пошла назад, гневно бросив: – Сотри это. Немедленно. Монахиня побежала следом, а мы с Женькой удивленно уставились на крест. – Ты что-нибудь понимаешь? – жалобно спросила подружка. Я пожала плечами, продолжая разглядывать надпись. Это, вне всякого сомнения, были цифры «2» и «5», намалеванные очень грубо, краска растеклась, образуя подтеки, похожие на сгустки крови. Я прикоснулась к ним. Краска успела высохнуть, значит, сделали надпись несколько часов назад. Я продолжала в немом изумлении разглядывать крест, и тут меня осенило… – Женька, – нахмурилась я. – Ты помнишь, сколько было пленных немцев? Вера тогда назвала точную цифру. Женька ошалело посмотрела на меня, потом перевела взгляд на цифры и пробормотала: – Двадцать пять. Ни хрена себе… Анфиса, что это может значить? – беспокойно оглядываясь, спросила она. – Просто совпадение или в этом есть какой-то смысл? – Понятия не имею, но очень хотела бы знать. На матушку надпись произвела самое отталкивающее впечатление. – Ага, что у нее может быть общего с пленными немцами? – Ты же слышала, любая шумиха вокруг монастыря самым печальным образом скажется на его восстановлении. – Да, везде одно и то же, – пригорюнилась Женька. – Как ни крути, все упирается в презренный металл. Почему так? – Философские вопросы оставим на потом, – предложила я. – Для начала я бы хотела выяснить, что это за крест такой. Мы тщательно его осмотрели, но не обнаружили ни одной надписи, просто крест из черного гранита. Рядом с невысоким гранитным основанием никакого намека на могильный холмик, справа стена, слева обрыв, не похоже, что раньше здесь было кладбище. – Старинный? – понаблюдав за мной, спросила Женька. – Нет. – Почему ты так уверена? – Потому что вижу. Такой крест изготовят в любой мастерской, правда, стоить это будет недешево, черный гранит – удовольствие из дорогих. – Надо ментам об этой надписи сказать. Может, матушка с ними будет откровеннее, чем с нами? – Очень сомневаюсь, но сказать надо. Мы вернулись в монастырь. К тому моменту тело уже увезли, несколько мужчин осматривали яму. Мы слышали, как они переговаривались: – Здесь все затоптано, рабочие, археологи… проходной двор… Мы дождались, когда они поднимутся наверх, и спросили: – Это нечастный случай? – Конечно, – без тени сомнения ответил мужчина. – Тут ноги переломать не трудно и свалиться в яму – дело двух минут. – А что ей, по-вашему, понадобилось в этом месте ночью? – спросила Женька. – А вам что здесь понадобилось? – резонно поинтересовался мужчина. Женька принялась долго и нудно объяснять, кто мы, потом поведала, почему заинтересовались Натальей. Услышав об аптеке, мужчина усмехнулся и головой покачал. На лице его читалось что-то вроде «ох, уж эти святоши», но никакого намека на интерес. Женька настояла, чтобы наши показания занесли в протокол. Мы его подписали, и нам предложили под ногами не вертеться, то есть попросту указали на калитку. Женька, которая и до того момента была невысокого мнения о родной милиции, сейчас кляла их на чем свет стоит, совершенно не стесняясь в выражениях. – Готова спорить на что угодно, они спишут ее смерть на несчастный случай, – возмущалась она. – И никто даже пальцем не пошевелит. – Давай рассуждать здраво, – попыталась я воздействовать на нее добрым словом. – Мы не знаем, действительно ли это было убийство или все-таки несчастный случай. – Несчастный случай, – презрительно фыркнула Женька. – Совсем как с Кошкиной. – Хорошо, предположим, это убийство. Кто и за что ее убил? – Откуда мне знать? Здесь сплошные тайны и ни из кого слова не вытянешь. Я уверена, Наталья была знакома с нашей Кошкиной и это она ей звонила. – Спрашивала, не сохранились ли в семье какие-то чертежи? Зачем они Наталье? Почему Кошкина сюда приехала сразу после похорон отца? Допустим, что-то нашла в его бумагах. Но что? Что такого она могла найти, из-за чего ее убили, а вслед за ней еще и Наталью? – Отец Кошкиной болтал по пьяному делу о каком-то кладе. Выходит, Наталья о нем знала, поэтому от нее поспешили избавиться. – И что это за клад, скажи на милость? Если о нем кому-то было известно, то его давно бы нашли или хотя бы попытались. – Хорошо, – вздохнула Женька. – А ты что думаешь? – Если эта надпись что-то значит и действительно связана с лагерем военнопленных, значит, нам надо ехать в город, найти Волкова и попытаться понять, что происходило здесь в те годы. Возможно, мы найдем зацепку. И не забивай себе голову дурацкими кладами. – Я не забиваю, – обиделась Женька и замолчала. Мы как раз вошли в деревню. Проходя мимо дома, где жил Вальтер, мы заметили Машу, она шла от колодца с ведром воды в руках. Я шагнула ей навстречу, прикидывая, как бы начать разговор, но она сама задала вопрос: – Увезли Наталью? |