Онлайн книга «Тандем»
|
– Чего меня привораживать? – удивился Виктор. – Я и так ее больше жизни люблю! – Значит, она так не думает, – рассудительно сказала Людмила и, вставив в книгу закладку, отложила ее в сторону. – У тебя никого нет? – В смысле? Данила почувствовал на себе взгляд матери и принялся еще усердней выводить башню в центре нарисованной им крепости. – Ну, в этом смысле… – Ты что, Люда, – Виктор даже замахал руками, – да на хе… да зачем мне это надо? – Ты знаешь, – медленно сказала мать, словно что-то вспоминая, – у моей матери в деревне соседка была, вроде местной колдуньи, и я кое-что краем уха слышала… То, что ты рассказал, напоминает мне отворот. – От кого отворот? – От любовницы. – Да какая бл… любовница? – начал злиться Виктор, едва сдержав крепкое словцо. – Пойдем на кухню поговорим, – сказала мать, и взрослые вышли. Данила, автоматически рисовавший на протяжении разговора, посмотрел на лист. На краю башни стояла маленькая фигурка в развевающихся на ветру темных одеждах. Рисовал он неплохо, и фигурка вышла очень реалистично. Данила скомкал лист и, спрыгнув со стула, подошел к печке, отодвинул задвижку и открыл дверцу. Внутри гудело красно-синее газовое пламя, освещая побелевшие от времени и высокой температуры кирпичи. Данила бросил скомканный рисунок в раскаленное нутро печи, и языки пламени с радостью оплели крепость. Стоящая на краю башни фигурка покорежилась, черные одеяния превратились в огненные крылья. Они подхватили почти сгоревший рисунок и закружили его внутри этого маленького крематория, выталкивая горящую фигуру наружу. Данилу передернуло, и он захлопнул печку. * * * Скандалы усиливались с каждым днем. Валентина превратилась в настоящую фурию, она постоянно кричала на мужа, обвиняя его в изменах. Бывший десантник долго держался, затем следовал ожидаемый срыв, и свара становилась обоюдной. Иногда гремела перевернутая мебель, билась посуда. Отец Данилы, пытавшийся примирить брата с его женой, пару раз влезал в конфликты, но так как тоже не страдал от избытка терпения, кричать начинали уже в три глотки, причем Мечислав орал громче самих супругов. В конце концов Людмила запретила ему участвовать в этих выяснениях. Улучив момент, когда Валентина уехала в село к своей матери, Люда спросила Виктора: – Долго это будет еще продолжаться? – Что ты предлагаешь? – агрессивно ответил Виктор. В последнее время он стал раздражительным и злым. Ежедневные скандалы растрепали и так не вполне здоровые после Афгана нервы, и он заводился с полуоборота. – Успокойся и выслушай, – спокойно сказала Люда. – Не могла на пустом месте возникнуть эта истерия. Ее кто-то настраивает против тебя, понимаешь? Виктор заскрипел зубами, но промолчал. – Все эти заговоры, нитки, иголки в косяке – ее этому кто-то учит. Только я не понимаю причины, если у тебя действительно никого нет. – Да нет! – заорал Виктор, не выдержав. – Нет у меня никого! – Не ори, я здесь ни при чем. А если хочешь что-то сделать, то выясни, кто ее настропалил против тебя. Виктор задумался и ушел в свою комнату. В понедельник приехала Валентина, и скандалы вспыхнули с новой силой, словно в огонь плеснули добрую порцию бензина. Так продолжалось всю неделю, но через пять дней Валя снова уехала. Почти сразу после ее отъезда в комнату зашел мрачно улыбающийся Виктор. – Люда, пошли на кухню. Мать молча встала. Данила, возившийся с колодой, репетируя новый трюк, отложил карты и, тихо открыв дверь, пробрался в ванную комнату. Там он взобрался на стиральную машину, напоминавшую металлическую бочку с торчащим потрескавшимся шлангом, и замер возле закрашенного белой краской окошка, с другой стороны которого находилась их кухонька. – …точно, – сказал дядя. – Ты уверен? – в голосе матери слышалось сомнение. – На сто процентов. Я эту суку сразу вычислил, а теперь убедился окончательно. – Ты говорил с ней? – Нет. Хотя еле сдержался, чтобы не зайти и не разнести там все к чертовой матери. – Расскажи толком, что ты узнал? – Короче, ходит она к этой гадалке почти каждый день, уже все деньги ей перетаскала… – Какие деньги? – Заначку нашу. Не, Люд, ты представляешь? Я пашу на заводе как проклятый, собираю, коплю, ничего себе не покупаю, а эта дура деньги к этой гребаной гадалке относит! Взрослые замолчали. Данила не шевелился, обдумывая услышанное: «Вот оно что, тетя Валя не колдунья!» Ему сразу стало легче. – Только это еще не все, – глухим голосом продолжил Виктор. – Я узнал, кто эту кашу заварил. – Так еще кто-то есть? – Есть. Хахаль ее бывший из деревни, Саша. Она с ним встречалась до меня… Это он, падла, все замутил! – Когда она вышла за тебя замуж… – понимающе начала Людмила. – Он решил отомстить. Вероника – гадалка эта – тетка его. – Как ты узнал? – Следил, – буркнул Виктор. – А что мне оставалось делать? Да и дружок помог, в милиции работает. Мы с ним под Кандагаром… В общем, навел он справки, не отказал. – А как гадалка на Валю вышла? – Не знаю. Подошла, наверное, на улице: «Помоги, дочка, сумки донести». А потом сказала что-то вроде: «Какая ты красивая, и муж у тебя хороший, и ребенок», а моя уши развесила: «А вы откуда знаете все про меня?» – «Так я вижу, дочка». Виктор в лицах разыграл сцену знакомства, но веселья в его голосе не было, только с трудом сдерживаемая ярость. – Так этот Саша из ее села? – Оттуда. А я думаю, чего она к матери зачастила? Послышалось бульканье наливаемой воды. Виктор промочил горло и продолжил: – Что ни суббота – сразу едет. А этот скот ей там мозги промывает: «Видишь, какой тебе муж попался? Возвращайся ко мне…» – Судя по тому, что она делает отворот от любовницы, она хочет тебя, а не этого Сашу. – Вроде так, – вздохнул Виктор. – Но сил у меня больше нет терпеть. Ночью чуть инфаркт не получил. Глаза открываю, а она надо мной с ножом стоит и шепчет чего-то! Он надолго замолчал, а затем печально вздохнул: – А как все у нас начиналось! Цветы, прогулки, она такая веселая была… А эти суки комбинацию разыграли, как нас с ней развести. В голосе Виктора дрожало бешенство. – Что делать собираешься? В голосе матери Данила услышал беспокойство. – Не знаю. Рассказать надо, только как? Она ведь меня слушать не захочет, скажет – выдумал все. И вообще она за последнее время сильно изменилась. Я думаю, у нее… |