Онлайн книга «Король лжи»
|
Выехав на улицу, она свернула направо, поехав мимо парка. Мы добрались до Мэйн-стрит молча, затем направились из города по длинным, невероятно узким дорогам, столь типичным для графства. – Итак, поговорим, – предложила она. – И ничего не пропускайте. Я хочу знать все, что случилось ночью, когда исчез ваш отец. Не выбирайте. Предоставьте все мне. Когда мы приехали на место, я стал говорить с большой осторожностью. – Почему вы были там, в его доме? – Идея моей матери. Ужин. Попытка установить мир, предполагаю. Миллз чуть повернулась, отводя глаза от дороги. – Мир между?… – Джин и отцом. – Из-за чего они конфликтовали? – спросила она. – Конфликт – слишком сильное слово. Между ними было просто расхождение. Одно из тех, что происходит между дочерью и отцом. – Что именно? Мне хотелось солгать, чтобы защитить Джин, но я боялся, что Миллз обнаружит правду в другом месте. Ложь могла придать этому факту большую важность. В этом как раз и заключалась проблема при разговоре с полицейским. Никогда не знаешь, что он уже знает. А конец – это то, как они прибивают тебя гвоздями. – Я думаю, непонимание возникло из-за Алекс. – Подруги вашей сестры? – Да. – Ваш отец не одобрял этой дружбы? – Да, но это был старый спор. Мы наблюдали такое и прежде. – Ваша сестра уже не упоминалась в завещании отца. – Она никогда не была в завещании, – сказал я, солгав. – У моего отца были старомодные представления относительно женщин. – Тогда почему ваша мать вмешалась? – Она просто встревожилась. Начался громкий спор. Миллз перевела взгляд на дорогу. – Ваш отец бил Джин? – спросила она. – Нет. Она глянула на меня. – Он бил вашу мать? – Нет. – Кто позвонил ему по телефону? – Я не знаю. – Но вы были там, когда раздался звонок. – Я на него не отвечал. – Сообщите мне точно, что говорил по телефону ваш отец. Я восстанавливал в памяти. – «Я буду там через десять минут», – вот что он сказал. Он ответил на телефонный звонок. Потом слушал. Сообщил, что будет там через десять минут. – Он не говорил где? – Нет. – Он не сообщил вам, куда идет? – Нет. – О том, кто звонил? – Нет. Ничего. Он просто уехал. – Как долго он разговаривал по телефону? Я подумал немного. – Тридцать секунд. – Тридцать секунд – это достаточно долго. – Может быть, – согласился я. – Итак, у кого-то было много что сказать. – Как насчет регистрации телефонных звонков? – спросил я. – Вымогательство денег, ПИН-кода, что-нибудь вроде этого? – Бесполезно, – сказала Миллз, потом поймала себя на том, что обсуждает дело, и быстро сменила предмет разговора. – Должно быть что-то еще. Он взял что-нибудь с собой? Сказал что-нибудь? Как выглядело его лицо? Был он сердит, грустен, задумчив? В каком направлении он поехал? Я думал об этом, действительно, думал. Как он смотрел? Что было в его лице? Кое-что. Решительность, возможно. Определенность. Да. И гнев. Но кое-что еще. Самодовольство, подумал я. Ублюдок выглядел самодовольным. – Он выглядел грустным, – сообщил я Миллз. – Его жена только что умерла, и он выглядел грустным. – Что еще? – подталкивала Миллз. – Он взял что-нибудь? Он остановился после телефонного разговора, перед тем как выйти из дому? Подумайте. – Он остановился из-за своих ключей, – вспомнил я. – Только из-за ключей. – Тут до меня дошло: «Бог мой – его ключи». Эзра вешал свои ключи на дощечку с крючками, которая была прибита на кухонной двери. Один комплект от его машины, один комплект от офиса. Я видел все так же ясно, как и утром того дня. Он прошел мимо меня в кухню, протянул руку к двери – и взял оба набора ключей. Я видел это. Он планировал зайти в офис! Но почему? И зашел ли он туда, прежде чем был убит? – У него не было ключей, – сообщила Миллз. – И нет никакого следа его автомобиля? – спросил я, стремясь отвлечь ее. Я не хотел говорить о ключах. Пока сам не узнаю, что это все означало. Почему Эзра должен был идти в офис? Я подумал о его исчезнувшем оружии и вспомнил о сейфе. Его необходимо вскрыть. – Я не могу говорить об этом. Вы когда-либо получали от него известия? – Нет. – Телефонные звонки? Письма? – Ничего. – Почему вы не сообщили о его исчезновении? – спросила она. – Я сообщил. – Через полгода, – напомнила мне Миллз. – Долго ждали. Это меня беспокоит. – Мы предполагали, что он пребывает в трауре, стараясь уйти от окружающих. Он взрослый человек. – Взрослый человек. – Какая у вас точка зрения? – Моя точка зрения сводится к тому, что он даже не появился на похоронах, и тем не менее вы Не стали сообщать о его отсутствии. Достаточно подозрительно. Другого слова не нахожу. Как объяснить ей? Отец не был на похоронах моей матери, потому что он убил ее. Он столкнул ее вниз с лестницы и сломал ей шею! Я подумал, что эта вина уничтожила его. Он не мог встретить Джин и меня пустыми словами и крокодиловыми слезами. Никто, даже Эзра, не представлял, какого прекрасного человека он убил. Я предположил, что отец был мертвецки пьян или поднимался на корабельные сходни. По-моему, это имело смысл. Много смысла. – Печаль заставляет людей совершать странные поступки, – заметил я. Миллз бросила на меня язвительный взгляд. – Это то, что я не перестаю говорить себе, – сказала она. – Если вы понимаете, что я имею в виду. Я не знал того, что она имела в виду, но выражение ее лица помогло мне догадаться. Она все еще держала меня на крючке ради раскрытия преступления. Это было хорошо для Джин, а следовательно, хорошо и для меня. Но я не мог отправляться в тюрьму. Но такого может и не произойти, сказал я себе. Должен быть, выход. – Я предполагаю, что это вызывает у вас большое сомнение, – проговорила Миллз. Мы были в парке. Она свернула в переулок и остановила автомобиль. Я мог видеть свой дом, куда пришло ее сообщение: «Вас все еще нет дома». Это она мне уже сама сейчас сообщила. Двигатель охладился и прекратил гудеть. Я почувствовал ее взгляд на себе. Она не отводила теперь от меня глаз, чтобы сосредоточиться. Автомобиль начал нагреваться на солнце; воздух внутри стал несвежим, мне хотелось закурить. Я выдержал ее взгляд спокойно, как мог. |