Книга Мертвые из Верхнего Лога, страница 17 – Марьяна Романова

Каждый новый день был похож на отрепетированное торжество: оба любовника были склонны к веселью напоказ. Вика покупала наряды, Марк дарил ей брильянтовые цацки, цветы, они выезжали на пикники, отправлялись в прогулки на яхте, устраивали домашние вечеринки, поднимались на крышу и запускали в ночное небо фейерверки, улетали на выходные в Париж или Рим, однажды целую неделю провели в Пальма де Майорка.

Раздражение подступило незаметно. Но Марк помнил тот конкретный день, когда это началось. Он вернулся с работы усталым и злым. Вики не было дома: она выгуливала очередной наряд в очередном ресторане в компании очередной пустоголовой подружки. По бедламу в квартире, точно по кофейной гуще, угадывался ход ее мыслей и очередность действий: она собиралась надеть шелковый комбинезон, но потом передумала, да так и оставила его скомканным на полу; красила ногти на ногах, а резиновые разделители для пальцев оставила на кухонном столе; пила свой любимый приторный мятный ликер и опрокинула бутылку, но вытереть лужу не удосужилась, и Марк едва в нее не вляпался; красилась, как всегда сидя на полу, и весь паркет был завален ее склянками и тюбиками…

Зло пнув ногой какой-то флакон, Марк вдруг подумал: а ведь ему было совсем неплохо одному.

Время шло, он раздражался все чаще и чаще. То, что раньше умиляло в Виктории, вдруг начало казаться отвратительным.

Она была убежденной childfree — не хотела портить фигуру и менять образ жизни. Поэтому иногда вызывала рвоту после еды, а по субботам она делала клизмы из настоя ромашки. И тратила полторы тысячи долларов в месяц на косметологов.

Она не сочувствовала нищете, что было бы логично, а ненавидела, презирала бедных, даже посмеивалась.

Она была эгоисткой.

Неряхой.

Завистницей — не переносила других привлекательных женщин, в их присутствии вела себя настороженно и даже стервозно, словно те могли отнять у нее что-то, по праву только ей принадлежащее.

Упрямой.

Довольно ограниченной…

Марк с удивлением замечал все новые и новые отрицательные черты, но в глубине души понимал: его недуг вернулся. На самом деле Виктория всего лишь не была Верой, вот и все.

И вот сейчас оба рассматривали покосившиеся домики деревни Верхний Лог — он с любопытством, Вика с едва уловимым раздражением. Марк подумал, что одна из этих лачуг была завещана Вере, и вдруг его сердце сжалось в крохотную точку, словно приготовившаяся к взрыву звезда. Что было тому причиной — внезапно ли накатившая ностальгия по выступающим ребрышкам на ее веснушчатой спине, густой ли запах клевера или глубокая голубизна неба? Поскорее бы разобраться, вернуться в Москву, выставить Викторию и остаться одному…

— Смотри, — вдруг сказала Вика, — какая фря.

По обочине дороги медленно брела стройная темноволосая женщина — в Москве Марк не обратил бы на нее внимания, но здесь, в Верхнем Логе, она смотрелась чужеродным элементом, словно коллекционный стул в стиле ампир в интерьерах беднейшей хрущобы.

У нее была ровная смуглая кожа — отнюдь не рваный крестьянский загар, который достается деревенским женщинам на огородных работах. Ухоженные густые волосы зачесаны назад и небрежно прихвачены красивой заколкой. Лицо гладкое, с аккуратно выщипанными бровями и крупными яркими губами, босые ступни изящны и узки. На ней был дорогой шелковый халат в псевдокитайском стиле — в драконах и пионах. Поравнявшись с незнакомкой, Марк понял, что та явно приезжая: давно перевалило за тридцать, а деревенским женщинам, разменявшим четвертый десяток, редко удается сохранить такую нежную красоту. Она была похожа на какую-то кинозвезду латиноамериканского происхождения — не то Сальму Хайек, не то Пенелопу Крус, Марк всегда их путал.

— Прошу прощения… — обратился он к ней, опустив тонированное стекло.

Женщина вздрогнула и не сразу сфокусировала на нем взгляд. Она казалась какой-то потерянной.

— Нашел у кого спросить, у пьянчужки местной! — фыркнула Виктория, как обычно реагируя презрением на яркую красоту незнакомки.

— Вы, случайно, не знаете, где здесь дом Клюквиных? — Марк не знал, была ли у Веры и ее покойной тетки одна фамилия, поэтому решил действовать наугад.

— Чей? — рассеянно переспросила женщина, и ее красиво изогнутые губы дрогнули в слабом подобии улыбки. — Простите, я тут почти никого не знаю… Мы приехали несколько дней назад.

Марк кивнул и уже начал закрывать окно, как вдруг женщина резко подалась вперед и чуть не ударилась лицом о стекло. Вика испуганно отпрянула.

— Извините, — незнакомка нервно облизнула губы и плотнее запахнула на груди халат, — а вы, случайно, не встретили на дороге девочку?

— Девочку?

— Ну да. Маленькую девочку. Ей двенадцать лет, но она выглядит младше. Дочку Дашей зовут… — Голос женщины словно ухнул в невидимую яму, стал обреченным, глухим. — Я проснулась, а ее нет…

— Мы никого не видели. Марк, поехали скорее! — встряла Виктория. И нажала на кнопку стеклоподъемника.

Женщина какое-то время смотрела им вслед — Марк видел это в зеркало заднего обзора. А потом, сгорбившись, побрела по пыльной дороге — босая, растерянная, испуганная.

Он припарковался возле дома, который выглядел более ухоженным, чем остальные: бревенчатый сруб, из трубы поднимается жидкий курчавый дымок, по палисаднику важно разгуливают темно-рыжие куры.

— Сиди здесь, я на минуту, — бросил Виктории, которая наградила его испепеляющим взглядом.

Марк решил не обращать внимания на ее эмоциональный фон. Ничего страшного, Вика справится. В конце концов, не девочка, ботоксом обкололась с ног до головы, хоть и продолжает носить легкомысленные джинсовые шорты.

Подойдя к забору — невысокому, скорее условному, он несколько раз крикнул: «Есть кто?» И только после этого толкнул податливую калитку. Тотчас же из дома навстречу ему выбежала приземистая коренастая бабенка, чьи мягкие волосы взбила в прозрачный пух давно вышедшая из моды вертикальная химия.

Вот она была типичной деревенской жительницей — широкое обветренное лицо с ранними морщинками, в которых намертво впечатался грязноватый загар, серые, чуть навыкате, глаза, смотревшие на явно городского приезжего с подозрением, руки испачканы в тесте.

— Вам кого? — прищурилась женщина.

— Здравствуйте. — Марк воспользовался самой обаятельной из своих улыбок. — Я ищу дом Клюквиных. То есть, возможно, у хозяйки другая фамилия…

— Так Тоня померла давно, — удивилась пучеглазая. — Чегой-то вы теперь о ней вспомнили?

У него сильнее забилось сердце. Марк даже не ожидал, что будет так волноваться. Вернее — он вообще не ожидал напасть здесь на Верин след. В глубине души был уверен, что и пресловутый Верхний Лог, и скончавшаяся тетка, и неожиданное наследство — не более чем плод ее буйной фантазии. Дурацкий предлог, чтобы уйти от него по-английски.