Онлайн книга «Созвездие Козерога, или Красная метка»
|
– Представь себе, моя хорошая, я верю. – Верите? – Да. – Почему? – Потому что я, кажется, тебя понимаю. Как сказали бы психоаналитики, все это время ты подсознательно искала для себя не мужа, а отца. Для девочек, которые с детства были лишены возможности нормального контакта с родителем, это почти норма. Человек много старше по возрасту увидел в тебе женщину, и ты потянулась к нему. Я упрощенно, конечно, объясняю, но, как мне кажется, произошло именно нечто подобное. – Совершенно верно, – вмешалась вдруг Ада. – А кроме того, – помолчав немного, Ада прищурилась на Татьяну, – а кроме того, ты, конечно же, Водолей. Знак воздуха под покровительством Урана. То есть ты из тех людей, с которыми никогда не соскучишься. Женщина-Водолей всегда в исканиях, она стремится к своим идеалам, которые могут очень отличаться от принятых в обществе, она, как правило, рано выходит замуж и нередко – за мужчину намного старше себя. – Отца? – задумчиво протянула Татьяна, совсем не обратив внимания на то, что говорила Ада. – Отца… А вы знаете – может быть. Глеб… он действительно обращался со мной, как с девочкой. Баловал, ласкал, придумывал дурашливые прозвища, игры… И мне это нравилось. Мне все в нем нравилось, – добавила она и зажмурилась от слез. – Сколько ему тогда было лет, вашему мужу? – Сорок три. – А тебе девятнадцать. Да, это солидная разница, даже для нынешних реалий. Н-да. А теперь, Танюша, сосредоточься, потому что от лирики надо перейти к фактам, если мы хотим найти убийцу. Итак, в тот же день ты отказала своему жениху… – Нет, – с удивлением сказала Таня. – Я не отказывала. В тот день все прошло по плану: мы вернулись в ресторан, закончили обед, поговорили… Даже день свадьбы назначили. Вернулись с Ритой и мамой домой, уложили малышей, все, как обычно. Потом все легли спать. Было тихо… и мне не спалось. Я тогда не могла понять, что со мной происходит, проворочалась всю ночь без сна. А утром вместо института поехала к Глебу на работу, предлог какой-то выдумала. Меня не пустили, конечно. Пришлось до вечера караулить – так хотелось его увидеть! Просто увидеть, хотя бы издалека! Наконец он вышел, стройный такой, подтянутый, пошел к машине. Я кинулась к нему, чуть под грузовик не попала, мне вслед заругались… – А он? – Удивился, конечно. Но по лицу было видно – рад. Я чувствовала, что понравилась ему, меня только пугало – может, я ему нравлюсь в качестве невесты сына? Предложил до дому подвезти, по дороге в кафе-мороженое повел. Все время смеялся, по щеке меня трепал – я, вообще-то, терпеть не могу, когда к лицу прикасаются, а тут аж сердце зашлось… Смотрела на него и не слышала почти, что кругом делается. Ничего, кроме его голоса, не слышала, даже смысла слов не могла разобрать. – Понятно. Значит, сам Поляков и не думал, извини за вульгарность, отбивать тебя у собственного сына? – Нет-нет! Это я его, как вы говорите, отбила. Я за ним полгода бегала. Свадьбу два раза откладывала, придумывала что-то… Потом Валера понял наконец, что это неспроста, потребовал объяснений. Я и объяснила. – Вот так прямо и сказала: «Я люблю твоего отца»? – Да. Мне было все равно. – А отставной жених? Он что? – Сначала не поверил. Потом… плакал. По-настоящему, как ребенок. – Таня вздрогнула и поежилась. – Мне неприятно об этом говорить, простите. – Понятно. Но скажи вот что: он тебе не угрожал? – Нет. – А отцу? – Нет, никогда. Он… Валера просто исчез. – То есть? Скрылся неизвестно куда? – Нет. Исчез из моей жизни. – Так… А Лара и Тамара Станиславовна? Я еще не успела договорить, как Таня вскочила. То есть не вскочила – она по-прежнему стояла у окна, опершись руками о подоконник, а напряглась, напружинилась, собралась, словно для прыжка. – Да! Я же вам говорю – это они его убили! Они убили Глеба и хотели… – она вдруг зарыдала, – хо… хотели по-погу-погубить… его сы… сызнова! – Убили – и хотели снова погубить? – удивилась Ада. – Как же такое возможно, Танюша? – Я думала, мы с Глебом потонем в их ненависти, – сказала Татьяна, отрыдавшись и вытерев слезы сжатым кулаком. – Захлебнемся, как люди, которых цунами накрыло. Конечно, я знала, что такая «железная леди», как Тамара Станиславовна, просто так, без боя, от мужа не отступится. Но надеялась, что это… расставание… пройдет, по крайней мере, интеллигентно. А она повела себя как базарная торговка. Вместе со своим будущим мужем Таня переживала все – стояла с непокрытой головой под градом упреков, увещеваний и оскорблений; молча, опустив голову, выслушивала о себе самые разные «сведения», наиболее мягкими из которых были «сволочь», «шалашовка», «дрянь подзаборная» и «сучка с течкой». Несколько недель кряду во дворе дежурили перепуганные Митя с Артемкой, которые, едва завидев сестру, бежали предупредить ее, что в их подъезде опять «прячется эта сумасшедшая тетка» – пару раз Тамара Станиславовна уже приходила к ним и коршуном набрасывалась на Таню, вцепляясь в волосы унизанными перстнями пальцами, и таскала девушку по двору, и отвешивала ей на виду у всех соседей сокрушительные твердые пощечины, от которых Танина голова моталась из стороны в сторону. Стиснув зубы, Таня терпела все. Она терпела все, в том числе и всеобщее, хоровое осуждение окружающих. Ни один человек не одобрял этого дикого, как считали все, союза. Ни один человек – даже Рита. – Ох, Танька, ничего не могу я тебе сказать. Надеюсь хотя бы, что ты знаешь, что делаешь! – это было все, что сказала ей сестра, у которой она так надеялась найти понимание. Друзья Полякова, подруги его жены, родственники, знакомые и друзья знакомых родственников его друзей – наступали со всех фронтов. Глебу Владимировичу последовательно угрожали неприятностями по службе, отлучением от респектабельных домов, запоздалым раскаянием и даже ухудшением здоровья: – Молодая жена, друг мой ситный, это тебе не старая объезженная лошадка! Она из тебя все соки выжмет – подохнешь прямо в постели, хорошо еще, если штаны успеешь натянуть! А Тане говорили: – Этот твой, с позволения сказать, «избранник», лет через десять-пятнадцать станет безнадежным импотентом. Слюни пускать и лапать тебя потными руками – вот все, на что будет способен! А ты, Танюша, к этому времени только-только самым бабьим соком нальешься. Завоешь ты с таким мужем от тоски, дурочка! Все это они выслушивали и переживали каждый в себе – только иногда Таня позволяла себе поплакать, спрятавшись на груди у любимого. И не выдержала лишь единственный раз. В этот день Тамара Станиславовна пришла к ней домой и, запершись с испуганной Татьяной на кухне, прислонилась спиной к двери. Не отрывая сухих, горевших ненавистью глаз от порозовевшего Таниного лица, женщина сунула руку в свою черную сумку. |