Онлайн книга «Созвездие Козерога, или Красная метка»
|
– Вы сохранили приглашение? – Нет. Оно предназначалось не мне – Ларе. А дочь сразу же его выбросила. – Сразу же? Почему? Лара не заинтересовалась, кто же мог его прислать? – Приглашение было подписано. И дочь сразу же решила, что это чья-то дурная шутка. – Да? Почему же? – Потому что на свадьбу ее приглашал некий Виталий. («Виталий!» – вспыхнуло в голове.) – Не понимаю… – Виталий – это мальчик. То есть юноша. В общем, это Ларочкин одноклассник, бывший, конечно, одноклассник. В ее последний школьный год и затем какое-то время он преследовал мою дочь. – В каком смысле – преследовал? – В прямом. Следил. Не давал ей прохода. Всюду за ней ходил, хоть она и гнала его… Иногда дежурил у ворот – всю ночь мог простоять. – Лыцарь… – прошептала я, но никто из них даже не посмотрел в мою сторону. – Вы были близки с дочерью? Простите за такой вопрос. – Да. Мы никогда не ссорились и всегда понимали друг друга. – Лариса говорила вам что-нибудь об этом Виталике? Как она сама к нему относилась? – Эти навязчивые ухаживания были ей неприятны. – Она не поощряла их? Знаете, случается, что девочки из самолюбия… – Нет. Лара избегала Виталия. Ее брала досада. Он мешал ей. – Все только из-за того, что она не испытывала к молодому человеку ответных чувств? – Моя дочь никогда не могла испытывать ничего подобного к такому юноше. – Почему? Он был из бедной семьи? – Вовсе нет. То есть семья у него была действительно небогатая, но не в этом дело. Просто мальчик был некрасив и диковат. Его не принимали ни в одну школьную компанию. А Лара… – Да, понятно. Ваша дочь, как легко догадаться, была принята везде. – У них просто не было ничего общего. – Ага… Тамара Станиславовна, вы сказали, будто ваша дочь назвала приглашение на свадьбу «чьей-то дурной шуткой». Почему? Ведь за то время, пока молодые люди окончили школу и разошлись, Виталий теоретически мог встретить другую девушку, полюбить ее и даже добиться взаимности, разве нет? – Это невозможно, – уронила Полякова и плотно сжала землистые губы. – Вот как? Невозможно из-за Ларисы? – Отнюдь нет, – скупо ответила она. – Я ведь не из простого любопытства спрашиваю, Тамара Станиславовна… Это только одна из множества версий, но отвергнутый поклонник мог загореться желанием отомстить… – Нет. Этот мальчик не мог захотеть ничего подобного. – Вы не можете знать… – Могу, – сухо ответила она. И замолчала. Ада тоже не торопилась с расспросами. Она продолжала сидеть на крайне неудобном низком пуфе и, принужденная смотреть на Полякову снизу вверх, не испытывала тем не менее от этого никакого психологического дискомфорта. – Вы что-то знаете о судьбе этого молодого человека? Да? Но мы ведем откровенный разговор, и вам нет смысла скрывать что-то, поверьте. Напротив, разгадка преступления, как правило, находится там, где ее меньше всего надеешься отыскать. – Возможно. Но именно здесь вы ничего не найдете. – Как знать, как знать… – Ну, хорошо, – глубоко вздохнула Полякова. – В сущности, все очень просто. Одноклассник моей дочери, Виталий Изотов, покончил с собой через несколько месяцев после выпускного бала. Повесился. У него в кармане нашли письмо, адресованное моей дочери. Он писал о том, что не может без нее жить. Ларочка сильно переживала тогда, очень сильно. Плакала ночами. Но разве она была в чем-нибудь виновата? – Это… это довольно неожиданно, то, что вы рассказали, – признала Ада, как только пришла в себя. – Такое завершение первой юношеской любви – все-таки довольно редкий случай, и слава богу. Родители, близкие Виталия – они пытались что-то предъявить Ларисе? – Что они могли, как вы выражаетесь, «предъявить»? – Ну, знаете, убитые горем родители… Может быть, они обвиняли Лару, угрожали ей? – Нет. Ничего этого не было. – Ясно… Тамара Станиславовна, а почему вы отдали дочь в обычную школу, где обучались дети простых родителей? Ведь в вашем кругу принято определять детей в элитные, платные колледжи и лицеи? – На этом настоял… – она сглотнула, – Глеб. – Отец? – Да. Мой муж желал, чтобы его дети мало чем отличались от сверстников. Он говорил, что созданная нами дистанция может потом сослужить Ларе и Валере плохую службу. – После вашего развода Глеб Владимирович поддерживал отношения с детьми? – Да, – ответили нам после паузы. – То есть только с Валерой. Лара сказала, что отказывается знать своего отца, – вспыхнула, как порох… Молодость. Я ничего ей не говорила, ждала, когда это пройдет. – А Валера, значит, отца простил быстрее? Странно. Казалось бы, должно быть наоборот. Ведь это у него… – Ада осеклась. – Вы хотите сказать, что это у Валеры мой муж отбил… невесту? – бесцветно уточнила Полякова. – Понимаю ваше удивление, но мальчик быстро утешился. – Как быстро? – Быстро. Настолько, что почти перестал ночевать дома. У него появился кто-то. И это не тот случай, когда молодой человек от отчаяния кидается к первой попавшейся женщине. Тут серьезное чувство. – Вы не расспрашивали сына о его избраннице? – Я никогда ничего не выпытывала у своих детей. Они все мне рассказывали сами. А сейчас… просто время не подошло. Рано или поздно мальчик расскажет. – Тамара Станиславовна, простите… Лару убили три дня назад. Ее уже похоронили? – Нет, – она вздрогнула. – Моя девочка до сих пор в морге. Ее там… приводят в порядок. – То есть? – удивилась Ада. Тамара Станиславовна вновь поднесла руку к лицу. У нее задергались не только глаз, но и щека: – Убийца… он изуродовал мою девочку. Он… Когда Лару нашли, у нее в глазу… – Был осколок красного стекла… – прошептала я, холодея. Мне показалось, что в этой большой, затемненной и холодной – не от низкой температуры – комнате стало еще темнее. На Ларину фотографию как будто наплыла черная тень. В сумерках глянец снимка тускло блеснул, и я чуть не закричала – на секунду мне померещилось, что я вижу это стекло в глазу у Ларисы… – Простите меня еще раз, Тамара Станиславовна… Но больше на теле Лары или рядом не нашли ничего? – Если не считать ее личных вещей – нет. – А вещи, конечно, были не тронуты? – Да, все на месте. Дверные портьеры всколыхнулись – в комнату тихо-тихо, ступая даже не на цыпочках, а на пуантах, вошла Милочка и встала у стены, теребя низ фартучка. Полякова сразу же повернула голову в ее сторону: |