Онлайн книга «Десант стоит насмерть. Операция "Багратион"»
|
Земляков молча бросился животом на капот, перекатился — каблуки оставили следы на полированном металлике… — Да ты… — задохнулся в праведном негодовании честный налогоплательщик. Ствол резинострела опускался в лицо ободранного, пусть фальшивого, но все же почти настоящего младшего лейтенанта Красной Армии. Мля, в игрушки играем?! Ладонь поверх затвора — увести оружие в сторону… …Налогоплательщик поджарый, тренированный: теннис-фитнес, а может, и ушу какое-нибудь, просветляющее и духовно-очищающее. Философская патина древних боевых искусств, полированное серебро джипов, никель пистолетов — в роскошные, истинно сытые времена живем… Женька не соответствовал. Из другого времени выпал. Посему сражаться за дорогую бабахающую игрушку не собирался. Выпустил стрелялку, перехватил оппонента за загорелую шею. Праведный налогоплательщик и взвизгнуть не успел — врезался лбом в боковое стекло. Взвыл уже изнутри дорогого салона — осыпь крошек стекла, разлетевшегося по натуральной коже бежевых сидений, смотрелась шикарно… — За руль, чмо! — прохрипел Земляков. Водитель визжал и топал ногами — Женька осознал, что зря секунды терял: куда за руль с такой-то истерикой? — Эй, уважаемые, проблемы? Проехать-то разрешается? В задницу «Ниссану» пристроилась пытающаяся вырулить со двора «четверка» — на багажнике стремянка и связка каких-то профилей — видимо, с заказа катят установщики шкафов-кухонь или еще чего жизненно необходимого в напряженной столичной жизни. Из «четверки» выглядывал встревоженный водитель. — Уважаемый, раненые у меня, — прохрипел Женька. — До Градской подбрось. Кровопотеря… Мастер — уже лысоватый, в свое время наверняка отслуживший, вроде бы и не колебался: — Грузим. Только я мимо этого вездехода не протиснусь. — Второй выезд есть. Задом сдадим. — Женька кинулся к раненым… Сначала командира — он массивнее… Коваленко вроде уже не дышал — волокся бессильно, вместо центнера уже все два в обмякшем капитане, — Женька закряхтел. — Давай-давай. — Водитель «четверки» подхватил раненого под руки. — Господи, кровищи-то! — Подорвались мы. Я тебе за салон лично возмещу… — Не дури. Их поживей в больничку надо… Длинные ноги Коваленко не вмещались. Мастер, ругаясь, спихивал с сиденья ящики с инструментом. Капитана уложили головой на кофр макитовского перфоратора. Вернулись к Незнамову — раненый еще был в сознании. Подхватили — простонал, морщась: — Не дрова ведь, маму вашу… Карман… — Сейчас-сейчас! — успокаивал Женька. Налогоплательщик уже извлек разбитую репу из двери, топтался, поскуливая и перекладывая дорогой резинострел из руки в руку. Неловко зашарил по карманам, разыскивая мобильный. Водитель «четверки» покосился на пистолет: — В спину-то не пальнет? — В жопу он себе пальнет, — злобно пообещал Женька и выругался. Загрузили Незнамова, тот болезненно вздрагивал. — Потерпи, здесь до госпиталя ровно две минуты, — бормотал Земляков. — Дотяну. Жека, карман у меня… — кривился Незнамов. Бредит. Земляков запрыгнул на переднее сиденье: — Сдавай назад. Там шлагбаум. Я открою. «Четверка» взвизгнула, дернула назад. Лежащий на инструментах, между сиденьем и массивным командиром, Незнамов застонал. — Сейчас проскочим, — скрипнул зубами Женька. Со шлагбаумом повезло — то ли с пункта видеонаблюдения заметили и среагировали, то ли удача начала поворачиваться к «Рогозу» лучезарным фейсом, — проскочили под поднимающейся полосатой балкой, повернули к проспекту… — Дальше-то? — обеспокоенно крикнул водила. — Сквозь поток не пробьемся. Женька и сам понимал: до больницы действительно две минуты езды, но прорваться на дальние, ведущие к центру полосы движения нереально. Это Москва: тут костьми лягут, но аварийную, «Скорую», пожарную или еще какую возмутительную мигалку не пропустят. Вдруг в ней депутат хитроумный? Известное дело, чинуши так и норовят с сиреной проскочить. Рядом больница, два-три дома всего… — По тротуару давай. Прорвемся. — Да у меня права… — Водитель предположил, что сделают с его правами, но повернул. «Четверка», гремя стремянкой, вывернула на тротуар. Оторопевший велосипедист, мирно кативший по пешеходной зоне, вильнул к старинным воротам Академии наук, не удержался, упал… — Парка им мало, спортсменам, — обозлился на безвинного велосипедиста водила. Женька схватил лежащий у сиденья мобильный: — Извини, я коротко. — Чего уж там… — Водила засигналил — пара прохожих шарахнулась с дороги, и «четверка» прибавила ходу. — Дежурный, я — вэчэ тридцатьдевятьсорокпять. Два «трехсотых». Двигаюсь по Ленинскому в сторону центра. — Понял. Сейчас светофоры… — Хрен с ними, мы по тротуару. Приемное Градской предупреди, — проорал Женька, пытаясь перекричать истошно сигналящую «четверку», и принялся набирать Отдел. — Что, МЧС так оперативно реагирует? — удивился водила, на миг переставая сигналить, — тротуар расчистился далеко впереди — опытные москвичи на чрезвычайное происшествие реагировали с должной готовностью. Прижимались к стене и орали вслед — младшего сержанта Землякова, даже в его взвинченном состоянии, несколько покоробило четко сформулированное предположение миловидной блондинки о сексуальной ориентации оборзевших нарушителей. — Ситуационный центр ФСПП так реагирует, — машинально пояснил Женька водиле, тут мобильный, наконец, соединился с Отделом, и Земляков успел сказать о ситуации. Дежурный что-то ответил, но слушать было некогда — заблаговременно поднимался шлагбаум на въезде в больницу. Женька принялся судорожно вспоминать, где в немаленькой Градской расположено приемное отделение, но выскочивший на тротуар охранник в черной чоповской форме уже усиленно махал рукой, указывая куда ехать… — Ждут, — удивился водитель… Действительно, ждали. Целая бригада в медицинско-салатовой униформе встречала на пандусе: каталки готовы, выгрузили мигом. — …Что за балахоны? — От ФСПП… по новой схеме… Потом Женька рассказывал внимательному врачу, вооруженному большим навороченным планшетом, об обстоятельствах ранения — парень минно-взрывному характеру травм не особо удивился, имена-фамилии, группу крови и прочее раненых здесь уже знали… Потом как-то разом все кончилось. Женька сел на изящную лавочку, в руках был одноразовый стаканчик. Не очень понятно, откуда взялся — запах слегка спиртосодержащий, но мерзостный. Ну его в задницу, возвращаться же сейчас. Подавит фармацевтика остатки умственных способностей, вообще неизвестно где очутишься. |