Онлайн книга «Созвездие Льва, или Тайна старинного канделябра»
|
* * * А на следующий день она рыдала, забившись в угол дивана, захлебываясь слезами и пряча в ладонях мокрое лицо. Ручейки соленой влаги просачивались меж пальцев, стекали по рукам, падали на безнадежно испорченное, смятое платье. – Ника, Ника, ну ты что? Что ты? – испуганно спрашивал Павка и гладил ее по встрепанным на этот раз безо всякого его участия волосам. – Что ты? Обидели, да? Я тебя обидел? Ну скажи, что я сделал? Поздно пришел? Да? Ты ждала меня раньше? Но я же звонил… Я предупредил… Ах, да разве в этом было дело! На минуту подняв голову от ладоней, она увидела его расстроенное лицо со спутанной, упавшей на лоб челкой, разбросанные по полу открытки, цветы, сувениры – они выпали из его рук, как только Павка вошел в комнату и увидел плачущую жену, – и заскулила, словно брошенный щенок, и отвернулась к спинке дивана, и зашлась в новой волне плача. – Да что с тобой, наконец?! – Он с силой развернул Веронику к себе. – Хватит, Ника, все! Немедленно рассказывай мне, что тут произошло! Слышишь? – Его нету-у… Его не доставили-и… Я не могу тебя поздра-ви-ить… – запинаясь, выдавила она из себя в конце концов. И новый фонтан слез заглушил эти отчаянные слова. – Кого? – Дракона… – Какого еще дракона? – Бронзово-ого… К-который канделябр… Я купила… В под… в пода-а-арок… А его не доста-аавили-ии… Было так обидно, что внутри все сжималось, будто кто-то взял ее за горло холодной, костлявой рукой. Вздрагивая от плача, она снова подняла на мужа глаза с треугольничками слипшихся ресничек. Даже сейчас, с распухшим от слез носом и плаксиво растянутым ртом, Вероника оставалась удивительно хорошенькой. Но в глазах мужа, который подумал как раз об этом, она почему-то разглядела не тайное любование, а сухой упрек. – Па-авка… Прости-и… я… я… я… – «Я… я… я…» – слегка передразнил он, силой удерживая Веронику от новой попытки спрятать лицо в ладонях. Свободной рукой полез в боковой карман, вынул носовой платок – даже сложенный вчетверо он был довольно внушительных размеров. – Давай сюда свое «Я». Ну? А теперь сморкайся! Во-от. И глазки вытрем. И щечки оботрем. И на ножки встанем – опа! – и пойдем-ка умываться холодной водой, чтобы не портить мужу настроение: в такой день. – Павка, я… Честное слово… – Рева ты корова, а не «честное слово»! Я ж чуть не чокнулся – думал, случилось что. А ты из-за какой-то ерунды… Кто же так встречает любимого мужа, да еще в день рождения, вот скажи, а? – Да я как раз… я… – Что ты? Пирог пекла? – Пекла. – С яблоками? – Да. И с курагой. – Ну вот! Это ж самое главное! Он щелкнул Веронику по красному носу, засмеялся и погнал умываться, небольно хлопнув пониже спины. Десять минут спустя они сидели за празднично накрытым столом и улыбались, глядя друг другу в глаза. Хорошее настроение возвращалось. Хотя Вероника, изредка бросая взгляд на свечи, которые Павка закрепил на простых блюдцах, предварительно капнув на них воском, чувствовала такую боль, будто ее ранили в самое сердце. * * * Никто не доставил ей канделябр и на следующий день. «Дура! Дура! Надо было хотя бы взять его телефон!» – думала она, в десятый, если не в сотый раз выглядывая в выходившее во двор кухонное окно. Там сновали голодные кошки, летал футбольный мяч, у подъезда дежурил «придворный суд» из разомлевших на августовском солнце сплетниц – но Блюхера не было. И в дверь никто не звонил. Прождав до обеда, она стала торопливо одеваться. «Сейчас приеду к нему и стукну кулаком по столу! – строила проекты Вероника, не очень, впрочем, представляя себе, как именно она на это решится. – Это просто наглость – деньги взять, а вещь не принести! Так все испортить!» Она вспомнила, как вчера снова чуть не разревелась, рассказывая Павке о том, как потратила почти все отложенные на хозяйство деньги на покупку дорогого подарка – а этого подарка ему так и не доставили! А какой роскошный канделябр – они же могли ужинать при его свете, это было бы так романтично, так необычно, так ново! И у них в доме появилась бы настоящая антикварная вещь! Она уже даже придумала, где его поставить, и, отодвинув свою тарелку, нарисовала Павке на салфетке: вот тут, в спальне, между комодом и ее туалетным столиком, где сейчас стоит дурацкая, подаренная тетушкой на свадьбу хрустальная ваза! «Вот гадство!» К счастью, муж вчера, кажется, не сильно расстроился. Сказал, что скорее всего произошла какая-то ошибка («Обещал доставить «Экспресс-почтой»? Милая моя, но ведь это же экспресс-почта РОССИИ!»), оставил на комоде деньги и утром ушел на работу как ни в чем не бывало. Но сейчас Вероника считала просто делом чести пойти к этому обманщику Блюхеру и высказать все, что она думает о хозяевах антикварных салонов, которые дают честное слово привезти заказ по указанному адресу, а потом не считают нужным даже позвонить! Ведь она-то оставляла свой телефон на бланке! «Старый дурак!» К метро она не шла – бежала, словно опаздывала на важное свидание. И, стоя в вагоне грохотавшей электрички, в нетерпении пристукивала каблучками. И из «Арбатской» выбежала, едва не сшибив кого-то на ходу, и по самому Арбату неслась со скоростью, вовсе не подходящей для этой улицы, больше похожей на музей под открытым небом. И только на подходе к скрытой между двумя старинными особнячками антикварной лавке Натаниэля Блюхера стала притормаживать. Бог знает, что ее удивило. Но что-то не так. Хотя особенных причин для тревоги не было: все то же маленькое, приземистое крылечко с крепкой, кованой, отделанной под старину дверью и низенькие окошечки-витрины с выставленными в них не самыми ценными, но наиболее живописно потертыми вещами. Вот медный чайник с диковинно изогнутым, больше похожим на индюшачий клюв, носом; вот старинный чугунный утюг, распахнувший зубчатый рот, в который когда-то засыпали уголь. И якорь на цепи, и чернильный прибор в виде собора Василия Блаженного, и россыпь старинных русских монет на шелковом платке с кистями – все было на месте. Но вот… Ах да! Понятно! Вот такого мельтешения людей и даже – о боже! – собак, по крайней мере одной собаки, настоящей кавказской овчарки, остроухая голова которой нечетким контуром прорисовалась в оконном стекле, – вот этого всего раньше здесь не было! Позавчера, когда Вероника вошла сюда и стала разглядывать витрины, в лавке вообще не было ни одного человека – если не считать охранника, который скорее был похож на сонную муху! Более того, лавочка Блюхера выглядела настолько одинокой и забытой, что именно это и заставило ее потянуть на себя кованую дверь – «как в сказке», подумалось тогда невольно! А сейчас? Даже не заходя внутрь, она наблюдала сквозь те самые окна какое-то странное, суетливое движение. Сразу несколько человек ходили там, но не просто ходили, а – такое было впечатление – занимались каким-то общим и не слишком веселым делом. |