Онлайн книга «Дурная кровь»
|
Я нырнул под стол, чтобы посмотреть, не валяется ли там какой-нибудь интересный мусор, но пол был идеально чист, как будто его мыли сегодня, корзина для мусора из нержавеющей стали была пуста, только на дне остался яблочный огрызок. Я быстро осмотрел другие помещения на втором этаже: большая ванная, облицованная белым кафелем, две спальни, обставленные скромно и безлико – сразу можно было догадаться, что они предназначены для гостей, третья спальня с множеством книг по искусству, серебристым ноутбуком «Эппл», масляными красками, блокнотами с эскизами и холстами на подрамниках; спальня хозяина, из которой открывался такой же сногсшибательный вид, как и из гостиной, да еще на стене висело огромное абстрактное полотно. Картина – два огромных ярких мазка красной и рыжей краской – излучала темную, необузданную энергию, которая в одинаковой мере была и страстной, и мрачной. Если бы я не знал, что Линда, возможно, намалевала это за один вечер, я подумал бы, что работа принадлежит кисти гениального Ротко. Уже в школе Линда частенько зарабатывала кругленькие суммы, снимая копии с картин старых мастеров и продавая их людям, которые полагали, что висящее над камином полотно Ренуара или Моне облагородит их мещанскую обстановку. Линда внизу ела банан и пила кофе – передышка от пьянки. Она посмотрела на меня на этот раз более трезвым взглядом. – Ты что-нибудь нашел? Был взлом? – Не знаю. Вот еще три пустые коробки. Я положил их на стол. – На двух надпись «Семья»… – Питер хранил в них все фотографии. Свадьба его родителей, его детство… Они тоже пропали? – А про «Гольф-клуб»? – Не знаю. Питер не состоял ни в одном гольф-клубе. Он не играл в гольф. – Ты уверена? – Конечно. Мы… все же не стали окончательно чужими. Не успели. Неожиданно для самого себя я спросил: – Вы с Питером решили не заводить детей? Линда вспыхнула и на миг уткнулась взглядом в чашку с кофе. Потом покачала головой и напряженным, срывающимся голосом сказала: – Нет, просто не получалось. Это я виновата. Слишком затянула с этим, наверное. И теперь я… бесплодна. Да, бесплодна. Бесплодная женщина. И… думаю, брак наш пошатнулся, когда это выяснилось. Я предложила Питеру развестись, но он сказал «нет». Ему, видимо, нужно было сказать «да», потому что с тех пор мы… как-то успокоились и стали отдаляться друг от друга. – Вы собирались встретиться в пятницу, чтобы поговорить о расставании. Питер знал, что было на повестке дня? – Конечно. Он должен был знать. Это важно? – Да, потому что это может быть причиной, по которой он скрылся. Хотел избежать разговора, а к тому времени, когда он вернется… – Она все решит сама. Ты тоже бы так сделал? – Так поступают почти все мужчины. Залечь на дно, пока не кончится шторм. – Ты такой же, как все? – Я не стараюсь осторожничать. Но речь сейчас идет не обо мне. – Четыре дня. Нет. Он бы позвонил. Оставил бы какое-нибудь сообщение. Он не стал бы заставлять меня нервничать. Его ужасная мамаша крепко вбила в него некоторые положительные качества. – А что родители Питера? Ты с ними разговаривала? – Они считают, что я принимаю все слишком близко к сердцу. Барбара сказала, что, возможно, ему просто нужно немного отдохнуть от меня. «Ты же знаешь, каковы эти мужчины». Потом добавила, что если я действительно волнуюсь, то она попросит Джона позвонить комиссару полиции. Должна же быть от него какая-то польза. – У Доусона есть связи среди властей? – В том-то и дело, что раньше были. Ходят слухи про его первую крупную земельную сделку – это дома на Ратдаун-роуд в далеком семьдесят седьмом. Друзья среди высокопоставленных лиц, взятки нужным людям. Но эти времена прошли. Барбара считает, что его связи еще имеют силу, но я сомневаюсь в этом. Чем меньше они будут знать, тем лучше. – Они достаточно быстро все узнают, если я буду крутиться вокруг с вопросами. – Возможно. Но тебя удивит, какими отшельниками они живут. – Ты когда-нибудь пользовалась компьютером Питера? – У меня есть свой ноутбук. – Кто-то пользовался им вчера, в полдень. Документ под названием «тем, кого это касается» стерт, если там было что стирать. – Полдень. Я была на похоронах твоей матушки. Как будто я ее обвинял. Может, и обвинял. – У кого еще есть ключ? – У Агнесс, уборщицы. Но она приходила сегодня. – Куда она выбрасывает отходы? Линда улыбнулась. – «Отходы». Пойдем. Она провела меня через парадную дверь, и мы завернули за дом. За молодым буком стоял небольшой деревянный сарайчик. Мы вошли в него, и Линда кивнула на серый мусорный ящик на колесиках. – Что ты ищешь? – То, что могло быть у Питера в кабинете. В корзине для бумаг, на полу. На крышке ящика лежала стопка газет. Я вытащил из нее «Айриш таймс», расстелил на полу и высыпал первый мешок с мусором. – Ну, я пока пойду, – сказала Линда, наморщив носик, и вернулась в дом. Я расправился с двумя маленькими мешками, забитыми коробками от апельсинового сока и молока, пластиковыми бутылками из-под тоника, яблочными огрызками и шкурками от лимона. А также несметным количеством окурков, пеплом и пылью из пылесоса. В третьем мешке оказались пульверизатор от одеколона «Джо Малон» с запахом грейпфрута, баночка увлажняющего лосьона «Доктор Хаушка» и старая зубная щетка. Я выгреб кучку использованных ватных палочек и пакетиков с мятным чаем и наконец-то наткнулся на кое-что интересное: три квитанции и два смятых листка бумаги. Мельком глянув под навес для автомобиля, где на новеньком красно-черном кабриолете «ауди» сверкала заводская краска, я почувствовал озлобленность на людей, у которых слишком много денег. Умыв лицо и руки, я показал Линде находки. Две квитанции она узнала: покупала кое-что для рисования в магазине на Харкурт-стрит. – Здорово, что ты до сих пор рисуешь, – сказал я. – Я «воскресный художник», Эд. Сейчас преподаю художественное мастерство в Сэйкрид-Харте в Каслхилле. – На самом деле? Это же… – Что? Разочаровавшаяся во всем алкоголичка-преподаватель. Провинциальное клише, вот что это такое. Это из «Ибриллса» – магазина канцтоваров в Сифилде. Вот список: конверты, две пачки белой бумаги формата А4, почтовые бирки. Интересный хлам. Линда подошла к холодильнику, взяла пакет с грейпфрутовым соком, водку и поставила все на стол. Смешала, получился очень крепкий напиток, и она отхлебнула добрую половину. |