Книга Кровь и золото, страница 102 – Энн Райс

Она подошла и, совершенно не страшась страсти, читавшейся в моем взгляде, уютно устроилась рядом.

Амадео изумился, но поспешил сесть справа от нее. Хотя он был сыт, я чувствовал, как нарастает в нем жажда крови и как храбро он борется с ней.

– Позволь поцеловать тебя, моя прелестница, – сказал я и наклонился к ней, рассчитывая, что тусклый свет и нежные слова введут ее в заблуждение и она увидит именно то, что мне было нужно: вместо непостижимого чудовища – таинственного человека, оказавшего неоценимую услугу, принесшего свободу и богатство.

– Тебя никогда не коснется зло, Бьянка, пока я рядом, – пообещал я. Еще два поцелуя... еще один... – Помоги мне снова открыть двери моего дома, Бьянка, и, даю слово, угощения и развлечения будут выше всяких похвал. Помоги мне организовать величайшее празднество в Венеции. Мы устроим танцы и замечательные спектакли. Пусть не останется свободных комнат!

– Хорошо, Мариус, я согласна, – сонно отвечала она, склонив голову мне на плечо. – Буду счастлива помочь.

– Я дам столько денег, сколько понадобится. Винченцо исполнит любые приказания. Только назначь дату.

Я посмотрел ей в глаза, потом поцеловал и, не осмелившись дать ей даже каплю крови, наполнил ее рот холодным дыханием и пронзил желанием ее мысли.

Тем временем правой рукой я приподнял ее юбки и, нащупав обнажившееся душистое потайное место, легко поводил по нему пальцами, тотчас воспламенив неприкрытую страсть.

Амадео смутился.

– Поцелуй ее, – прошептал я. – Поцелуй еще раз.

Он послушно пролил на нее дождь поцелуев.

Я гладил и сжимал пальцами ее лоно, поцелуи Амадео становились все более пылкими – и наконец раскрасневшаяся Бьянка достигла пика наслаждения и упала на руки моего юного спутника.

Я ретировался и поцеловал ее в лоб, словно она по-прежнему хранила непорочность.

– Отдыхай. И помни, что ты свободна от злой родни и что я у тебя в долгу, ведь ты поддерживала в Амадео жизнь до самого моего прихода.

– Правда, Мариус? – спросила она. – А мне казалось, это странный сон. – Она повернулась к Амадео. – Ты без умолку рассказывал о волшебных местах, о людях, что велели тебе вернуться к нам.

– Смесь воспоминаний и страхов, – мягко отозвался он. – Ибо давным-давно, до того как заново родиться в Венеции, я жил в очень суровых условиях. Только ты заставила меня пересечь широкую границу сознания, отделяющую жизнь от смерти.

Бьянка взирала на него с удивлением, а он по-настоящему страдал, что не может признаться ей во всем.

Но она благосклонно отнеслась к его объяснениям и позволила нам выступить в роли ее служанок: привести в порядок волосы и платье нашей госпожи.

– Мы уходим, – сказал я, – но тотчас займемся приготовлениями к празднеству. Позволь прислать к тебе Винченцо.

– Хорошо, обещаю, что в эту ночь твой дом превзойдет великолепием Дворец дожей. Вот увидишь.

– Принцесса, – прошептал я, целуя ее.

Бьянка вернулась к гостям, а мы поспешно спустились по лестнице на улицу.

В гондоле Амадео принялся умолять:

– Мастер, я не переживу разлуки с ней! Как мне жить, если нельзя ей рассказать?!

– Амадео, лучше не начинай! – предупредил я.

Когда мы добрались до спальни и заперли дверь, он разразился слезами.

– Мастер, ну почему мне нельзя рассказать Бьянке, что со мной случилось? Ведь я всегда делился с ней своими секретами. Нет, я говорю не о наших с тобой тайнах, не о Поцелуях Крови, а обо всем остальном. Мы с ней часто садились рядом и разговаривали. Мастер, я ходил к ней почти каждый день – ты просто не знал. Она была моим другом. Мастер, я так не могу! Мастер, она мне как сестра!

Он всхлипывал как маленький.

– Разве я не предупреждал? – в ярости спросил я. – А теперь ты льешь слезы?

В гневе я дал ему пощечину.

Он отлетел назад, но заплакал еще сильнее.

– Мастер, почему бы нам не сделать ее такой же, как мы? Почему бы не разделить с ней Кровь?

Я грубо схватил его за плечи. Но он не боялся побоев. Ему было все равно.

– Амадео, послушай. Нельзя поддаваться этому желанию. Я прожил тысячу лет и никому не передавал Кровь, а ты через несколько месяцев после превращения готов поделиться с первой же смертной женщиной, которую полюбил?

Горько рыдая, он попытался высвободиться, но я его не отпускал.

– Мне так хотелось рассказать обо всем, что я увидел новыми глазами! – прошептал он. – Так хотел рассказать, насколько изменился для меня мир.

– Амадео, знай ценность того, чем обладаешь, и цену тому, что отдаешь. Два года я готовил тебя для Крови и все равно отдал ее слишком рано. Виной всему отравленный клинок лорда Гарлека. А теперь тебе хочется навязать свою силу Бьянке? Зачем? Тебе нужно, чтобы она узнала, что с тобой стряслось?

Я отпустил его.

Он упал на колени у кровати, продолжая проливать слезы.

Я сел к столу.

– Как ты думаешь, сколько лет я брожу по свету? Представляешь, сколько раз мне приходила в голову шальная мысль завести себе компанию? Но я не поддавался, Амадео. До тех пор, пока не встретил тебя. Говорю тебе: Бьянке не суждено быть с нами.

– Она состарится и умрет! – прошептал он, содрогаясь от рыданий. – А мы станем спокойно смотреть? И что она подумает о нас, когда пройдет много лет?

– Амадео, прекрати. Ты не сможешь подарить людям вечную молодость. Нельзя подходить к этому вопросу, не представляя себе последствий. Нельзя! Нужна подготовка, обучение, дисциплина. Внимательность, в конце концов.

Наконец его слезы высохли. Он встал и повернулся ко мне лицом. На него снизошло ужасное спокойствие – безотрадное и сумрачное. И тогда с его губ сорвался важнейший вопрос:

– Почему ты выбрал меня, Мастер?

Я так испугался, что не успел скрыть эмоции. И сам удивился, что не подготовил ответ заранее. Внезапно я перестал испытывать к нему нежность: он казался таким сильным, уверенным в себе, уверенным в только что заданном вопросе.

– Разве ты не просил меня о Крови, Амадео?

Ответ мой прозвучал сухо, но я дрожал всем телом, ибо слишком глубоко любил его и в то же время не хотел, чтобы он это понял.