Онлайн книга «Взорвать прошлое! "Попаданец" ошибается один раз»
|
— Ты что же, думаешь, в оппозиции только старичье замшелое было? Или что никто себе смену не воспитывал? А, Всеволод? Или перебежчиков, что про наши дела могли там рассказать, у нас не было? Вроде Люшкова, чтоб ему сейчас шило в печень воткнулось! Тоже, кстати, с Дальнего Востока, из диких, так сказать, мест… — Берия не зря упомянул бывшего полпреда НКВД по Дальнему Востоку. После бегства «верного ежовца» к японцам мало того, что пришлось отбрехиваться в международной прессе, так еще и перетрясать всю структуру наркомата в регионе. А сколько проблем было у военных! [38] — Нет! — твердо ответил Меркулов. — Я, признаюсь, много думал над их «хитрыми посланиями» и пришел к выводу, что они знают слишком много для посторонних. Причем хочу обратить ваше внимание, об операциях разных отделов. Подробности, которые они упоминают, вряд ли широко известны. Скорее наоборот — мало кому известны. Я думаю, даже у Успенского [39] не было полного допуска к такого рода информации. — Вот и найди, у кого мог быть! Если только это не люди из разных управлений в одну стаю сбились… Джангджава, — на кавказский манер назвал нарком начальника УНКВД Белоруссии, — что говорит? — Сообщает, что с частью сотрудников, особенно приграничных «территориальщиков», да и из центрального аппарата, связь была потеряна сразу после начала войны. Допускает, что какое-то количество могло перейти на нелегальное положение. Многие, говорит, могут начать поднимать старые связи, еще со времен польской войны. Еще сказал, что в нашем отряде, который непосредственно со «Странниками» контактирует, у него есть верный человек. — А остальные что, неверные? — усмехнулся нарком. — Он, наверное, имел в виду… — Да понимаю, что он имел в виду! — перебил заместителя Берия. — Но пока это все нам никак не помогло. Что представители Наркомата обороны ответили? — Посетовали, что, как и у нас, со многими сотрудниками связь прервалась. И еще благодарили… — За что это? — Они, когда информацию от группы по нашим запросам проверять начали, на многие интересные вещи вышли. Фитин говорил, они к нему потом с дополнительными запросами обращались. — Да уж… — задумчиво поправил пенсне Берия. — А подтверждение? — Шестьдесят процентов информации после доппроверки подтверждено, а на остальное дословно ответили: «Ну и высоко у вас источники летают, нам туда ходу нет!» — Прямо так и сказали? — недоверчиво приподнял бровь генеральный комиссар. — Фитин специально на это внимание обратил, а его дотошность вы знаете, Лаврентий Павлович. — Знаю, знаю… — И они оба рассмеялись, вспомнив, какой переполох случился среди людей причастных, когда неделю назад от «Странников» пришла очередная шифровка, в которой сообщалось о совещании высшего командного состава немцев, состоявшемся четвертого августа, и упоминалось, что на этом сборище присутствовал сам Гитлер! Дело дошло даже до заседания Комитета Обороны. Один из высокопоставленных генералов в сердцах высказался в том духе, что, мол, если б знали раньше, то во время совещания он бы Минск в щебенку раскатал бомбардировщиками. На что сам Сталин спокойно поинтересовался: «А что же вы Берлин не раскатаете? Насколько я знаю, Гитлер там намного чаще бывает, чем в столице Советской Белоруссии». Генерал спал с лица и принялся мямлить что-то в свое оправдание. — И еще… Я поручил нашим сотрудникам проверить некоторые из сведений, полученных от «Странников», так сказать, втемную. У гражданских специалистов, дипломатов… — Так, так, — увлеченно побарабанил пальцами по столу Берия. — И что же они сказали? — Один из сотрудников НКПС, [40] в тридцать девятом он работал в Белоруссии, в том числе и на освобожденных территориях, проанализировал данные по транспортным перевозкам. — И каково мнение специалиста? — Для диверсий наши герои выбрали очень удачные объекты. Они определили узкие и в то же время уязвимые места транспортной сети и нанесли удар именно туда. — Продолжай, Всеволод! — Один из нкидовцев, [41] человек опытный, с отменной эрудицией, по просьбе нашего сотрудника ознакомился с некоторыми фрагментами текстов, написанных фигурантами, а также со свидетельствами, где описывается их речь. — И к какому выводу он пришел? — Я зачитаю? — И в ответ на приглашающий жест Берии Меркулов достал из папки несколько листов: — «…учитывая некоторые особенности предъявленных фрагментов, можно с уверенностью сказать, что составивший их владеет несколькими европейскими языками, в частности: английским и немецким. В то же время некоторые речевые обороты и общая структура предложений свидетельствуют о том, что русский язык является для писавшего этот текст родным, или же автор владеет им как родным». |