Книга Окруженец. Затерянный в 1941-м, страница 70 – Вадим Мельнюшкин

— Суки… — полицай попытался вскочить, но в этот момент палец пришёл в движение.

Бах! Пуля ударила Тараса в пах и бросила обратно. Бах! Бах! Бах! Бах!

— Всё, достаточно. Он уже мёртв.

* * *

— Сержант, как там?

— Плохо, Бес, "чехи" с двух "подносов" жарят. Во втором отделении два "двухсотых", у нас Дягилева наповал и Смирнов тяжёлый.

— Бл… Где поддержка?

— Лейтенант говорит, обещали "вертушки", но больше получаса прошло, обедают небось. Бах! Бах! Ещё один сдвоенный разрыв ударил совсем близко от бруствера, над головой хищно прожужжали осколки. Кучно садят, гады. В окоп рухнул кто-то. Живой. Связной от командира роты.

— Тебе чего, жить надоело?

— Товарищ прапорщик, вас капитан вызывает, — и как будто оправдываясь. — Рацию разбило, вот пришлось.

Блин, идиотизм, накрылась одна рацию и всё, как в восемнадцатом веке. А вот бежать пятьдесят метров под минами совсем не здорово, хотя приказы не обсуждаются. Бах! Бах! Рывок, побежали! Бах! Бах! Поздно, мы уже в домике, в окопе конечно, но всё одно хрен достанешь.

— Товарищ капитан…

— Так, Бессонов, — обрывает меня офицер. — "Вертушек" не будет, но есть кое-что получше. Сейчас вон на ту высотку выдвинутся два "буратины". Связь будет через пять-десять минут, но ты всё равно дуй туда, дашь целеуказание.

— Есть!

Эх, опять бежать. Ну, где наша не пропадала.

* * *

Проснувшись, почувствовал себя как сыр в сэндвиче — справа и слева мирно посапывали два организма. Маша вообще закинула на меня одну руку, а голову просунула подмышку. От того что она отлежала мне руки и пришлось покинуть царство Морфея. Опять странный сон, если прежний ещё можно было списать на странности, но в этом вообще всё не понятно. Бойцы одеты в незнакомую форму — оружие и снаряжение вообще ни в какие ворота. А звание — прапорщик? Такое только при царе было. "Вертушки", "буратины" и прочая непонятина… Что интересно — оба раза я какой-то Бес. Ладно, подумаю об этом после.

Вчера решил караул не выставлять, неправильно это конечно, но сидеть ночь без сна, от моих попутчиков толку было мало, а затем день идти — я ж сдохну. Ну, не сдохну, но толку от меня такого будет немного. Выбраться, не потревожив родственников, похоже будет проблематично. Ну вот — проснулась.

Вынырнув из-подмышки, девушка глянула на меня ещё мутными от сна глазами, дыхнула коньячным перегаром, я в неё вчера грамм триста вкачал, и замерла. В глазах сначала отразилось непонимание, затем страх, ужас и тут же покой — всё в течение каких-то трёх-пяти секунд.

— Привет.

— А? Да, привет…

— Как голова, не болит?

— Нет, всё нормально. Извини… я отойду.

— Конечно, а я пока этого барсука растолкаю.

— Ага, попробуй, у меня это только через раз получается.

Глядя на улыбку озарившую лицо девушки, понял, что всё будет хорошо. Может не сразу, но будет! Маша легко вскочила и порскнула в кусты, только ветки качнулись. У меня тоже мочевой пузырь не железный, если девочки направо, то мальчики налево, им как будущим мужчинам именно туда положено. Вернулся быстро, уже с хворостом. Маша разбирала мешок с продуктами, что мы уволокли из её дома.

— Что, не удалось? — махнула головой на посапывающего братца.

— Ещё не приступал, ходил посмотреть нет ли где поблизости козлиных следов, а то мало ли — напьётся.

— Ничего, продрищется и снова будет приключения искать. Он скорее Бабу Ягу сам съест, а точнее вопросами замучает.

— Любопытство не порок.

— Ты ему только не говори, что на самом деле там было, — девушка снизила голос до шепота, жарко дохнув мне в ухо.

— Могила, но только ты веточку еловую пожуй, ладно?

Маша поднесла ладошку ко рту, дыхнула и забавно сморщилась.

— Ой! Я же раньше ничего крепче кагора не пила. Сейчас.

Опять пропала.

— Иван, вставай, на тебе костёр!

Нет ответа.

— А ну, боец, подъем! Пять минут на оправку.

Ага, зашевелился.

— Не туда, в другую сторону.

Пока подчинённые занимаются гигиеническими процедурами надо бы размяться. Куртку, китель, рубаху долой. Начнём с приседаний, теперь наклоны, затем скрутки. Вот и ночная стылость из мышц уходит, сейчас пар пойдёт. Не пошёл, но согреться согрелся.

Маша притащила из недалёкого ручья воду в котелке и собиралась пристроить его над ещё пока больше дымящим костром, украдкой поглядывая в мою сторону.

— Машуль, не в службу а в дружбу, полей. Я за водой потом сам схожу.

— Да мне нетрудно, — девушка зарумянилась, подходя ко мне и держа котелок за ручку обеими руками у груди.

Нет, точно всё с ней будет отлично.

Вода полилась на спину, на шею, срываясь на землю тонкими струйками.

— Уф, — я распрямился отфыркиваясь как морж и размазывая остатки воды по груди и бокам.

— Машка, отскакивай! Сейчас начнёт отряхиваться, как Полкан, и забрызгает.

Иван звонко засмеялся, но, вероятно вспомнив судьбу собаки, резко оборвал смех.

— А кто будет обзываться целиком в ручей полетит, заодно и постирается — надо срочно спасать ситуацию, сбивать хандру. Широко, по-борцовски расставляю руки и, скорчив зверскую физиономию, наступаю на мальчишку.

— Фиг поймаешь, — сорванец уже забыл о своём горе, показывает язык и отбегает.

— Буду я за тобой гоняться, сам есть придёшь.

Оборачиваюсь. Девушка смотрит на меня сияющими глазами, держа котелок в опущенной правой руке, а согнутый указательный палец левой прикушен зубами. Блин, как бы не перестараться — влюбится в спасителя, что я с ней делать буду?

Завтрак был хоть и не фонтан, но горячий — всё не сухпай жевать. Пока местность для ребят знакомая пусть они ведут. Впереди пошла Маша, как я не подтягивал ей ремень винтовки, всё одно приклад трёхлинейки бил её под колено. Ваньке, шедшим вторым, винтовку не дал, хотя он и очень хотел — обошёлся трофейным "наганом". Пацан, конечно, положил глаз на мой "гранд писанс", особенно когда узнал сколько у него патронов в магазине, но тут уж я встал крепко — либо "наган", либо вообще ничего. "Ничего" оказалось хуже. При этом паренёк искренне считал, что его оружие лучше, чем у сестры, так как её трёхлинейка вмещает максимум шесть патронов против его семи, вот только самих патронов у него оказалось меньше, ведь к мосинке мы нагребли их изрядно — почти сотню. Сам встал замыкающим — как наиболее выносливый, а то не дай Бог, кого потеряю, широко шагая.

Темп, естественно, упал, но не критично. Боюсь, во второй половине дня будет хуже. Хотя и здесь были свои плюсы, так как ранее я двигался не по тропам, дабы не влететь куда не хочется, то нередко попадал в места из которых приходилось выбираться с потерей времени, иногда немалого, если например, болото какое попадётся. Сейчас же родственнички вели меня хоть и не быстро, но точно. Всё-таки не лесовик я.