Книга Окруженец. Затерянный в 1941-м, страница 84 – Вадим Мельнюшкин

— Точка номер два! Понял?

Машет головой и бубнит в трубку. Не дай… что перепутает. Немцы, несмотря на огонь, откатываются назад, почти не огрызаясь. Похоже, двое раненых, а может просто поняв, что уйти не удастся, начинают отстреливаться, но что такое пара стволов против полусотни. Одного задавили. Вот и второго. Всё, стрелять практически не в кого. А где передовой дозор, неужто проскочили? Сверху прошелестела первая мина, накрыв северный спуск в овраг, и в то же время на южном выходе завязалась перестрелка. Логично, дозорные поняли, что назад дороги нет и рванули на прорыв вперёд, где и нарвались. Что-то и там взорвалось, то ли мина, то ли граната.

Миномёт, выпустив шесть восьмидесяток, затих. Вскакиваю.

— Вперёд! Осторожно!

Как бы нам на своих заграждениях не подорваться. Придётся крюк метров двести делать. Перестрелка на юге затихла, но тут же началась на севере — Калиничев захлопнул мышеловку. Всё, отбегались фрицы. А вот взрывы, это уже не к добру. В лесу, особенно по темноте, гранату далеко не закинешь, а значит сошлись накоротке, а это плохо. Бегом! Бегом!

Стихло! Балда, надо было две группы на отсекание ставить! Опять стреляют, но видимо чуть дальше. Ладно, добежим узнаем. Вот, похоже, место где столкнулись — пороховая гарь и запах прореагировавшей взрывчатки. И несколько тел. Кто-то кого-то перевязывает.

— Кто здесь?

— Остапчук и Егоршин.

— Где лейтенант?

— За немцами погнался.

Впереди опять раздалось несколько выстрелов. Оглянулся, за спиной человек пятнадцать.

— Егоршин, ещё кто подтянется, остаются здесь. Остальные за мной.

Это был хороший марафон. Калиничев как клещ вцепился в остатки немецкого отряда, и мы полчаса только и делали, что мчались на очередные выстрелы. Темнота уже была такая — как глаза целы остались, не пойму.

И тут всё стихло. Как бы нам друг друга не пострелять. Крикнуть что ли? Не будут же немцы в ответ палить, чай не идиоты выдавать себя.

— Лейтенант?

— Здесь!

И правда, здесь. Почти под боком, метрах в двадцати.

— Ушли?

— Ушли!

— Б… Может разошлём людей? Веером.

— Бесполезно. Их ещё человека четыре. Устроят засаду, побьют бойцов и опять уйдут.

— Как прорвались?

— Сходу. Мы как по ним вдарили, они сразу вперёд рванули и гранатами. Прямо через нас. Кого-то там завалили, пару подранков пока гнали. В Кополье у них должен грузовик остаться.

— Не думаю, что туда пойдут.

— Я тоже. Но грузовик стоит забрать и охрану кончить.

— Ну, пошли.

— Смысла не имеет туда всей толпой переться. Дайте мне ещё человек пять, да боеприпасы пополнить.

— Хорошо. Тихвинский, организуй лейтенанту пополнение.

Добитых отрядом лейтенанта подранков нашли без труда, кто-то из моей группы их приметил и даже проверил во время забега. Тащить этих здоровяков, а были они, и правда, здоровяками, никто не хотел, предлагали на месте обобрать и бросить. Пришлось применить командирский голос. На месте стычки с засадной группой нашли ещё троих. И троих своих. Мёртв, правда, был только один боец, из оставшихся двоих один был тяжёлый. Остапчук с Егоршиным тоже не избежали осколков, но бодрились.

В овраге командовал Крамской. Точнее отгонял наиболее любопытных. По оставшимся телам только произвели контроль издалека, дальше сапёр никого не пустил, сказал, что самоубийцы могут идти, а остальным до утра делать там нечего. Один труп всё одно прибрали — миномётный подарок капитан всё же нашёл своего героя. Шмонать, нарвавшийся на мины фланговый дозор, желающих также не было. Решив обойти место засады и узнать что с фрицами из передового, наткнулся на Нефёдова.

— Капитан, поздравляю, мины не зря палил, одного точно достал.

— Спасибо. Двух немцев, что прорвались вперёд, ребята тоже знатно постругали. Без потерь.

— Понял. Всего, получается, семнадцать штук положили. У Калиничева без потерь не получилось.

— Много?

— Один. Двое ранены, один тяжело — в живот.

— Как же он так?

— На прорыв прямо через него пошли.

— Тогда понятно.

— Говорит четверо, или около того, оторвались.

— Понял уже по стрельбе. У меня всего три мины осталось. Когда поедем?

Кто о чём, а вшивый о бане.

— Не сегодня. И боюсь, придётся не ехать, а идти. Потапов вернётся, разведает места переправы через Полоту, тогда и думать будем. Да и Калиничева надо дождаться, он в Кополье ушёл — трофеи добрать и с Балагушей рассчитаться.

Дождь, из слабо моросящего, всё больше переходил в затяжной. Так и ливень, того и гляди начнётся. На немцах, кстати, были неплохие камуфляжные плащ-палатки непривычной формы, но похоже удобные. Жаль четыре убежало. Хуже, конечно, что тушки тоже смылись, потому как, к бабке не ходи, захотят вернуться и отомстить. И в следующий раз будут осторожнее. Хуже нет, чем недобитого врага отпускать — он после этого, как правило, умнеет, часто ещё и злее становится. Причём злость будет пытаться выместить на слабых, на тех же местных жителях. Выместить злость и убить пережитый страх. Нехорошо получилось, очень нехорошо.

Машина идёт ровно, умеют фрицы делать автомобили, к этим автомобилям бы ещё и дороги, а так больше ста двадцати выжимать себе дороже. И всё же зря я на толстого наехал, как бы чего лишнего не вышло. Надо было просто молча отнести документы в приёмную Чайки, а там будь что будет. Нет, но ведь какие гады, ладно бы половину денег украли, сейчас этим никого не удивишь, но четыре пятых! Главное удобно — выпулил это всё в космос, и с концами — хрен кто какую экспертизу проведёт. При этом людей своих из-под удара вывели, а терпилами дураков вроде меня подставить решили. Вот уж хрен вам по всей морде! На спидометре уже сто пятьдесят — эка меня колбасит. Хорошо, что дорога почти пустая — сейчас встречный КАМАЗ пройдёт и опять будет чисто. Урод, ты куда прёшь на встречку! Ба-бах! Темнота…

Проснулся в поту. На улице ночь. Да, грохнули тебя похоже Коля Бессонов, по кличке Бес. Или всё-таки меня. Жаль в зеркало ни разу не посмотрелся, хотя что бы я там увидел? Уж явно не Костину физиономию. Как же во всём этом разобраться? Может другие сны будут. Может я вообще лежу где-нибудь в коме, а это бред больного мозга? Шлёп! Ну да, бред — жужжит и больно кусается. Проклятые комары. Не похоже это на бред. Всё, надо выспаться, иначе завтра буду как мокрая курица.

Калиничев появился часов в десять утра. Я к этому времени уже успел поесть и умыться, да и поспал не мало — часов пять. В наших условиях это и в самом деле не мало, Мартин Иден и того меньше спал, причём в мирное время. Потому вид я имел явно более презентабельный, чем лейтенант. Умучился он здорово, есть поговорка — краше в гроб кладут.