Книга Семь минут, страница 62 – Ирвин Уоллес

— Уверен, что доктор Тримбл понимает это, — кивнул Барретт. — По-моему, его лечение в основном будет заключаться в поддержке, чтобы Джерри смог пережить процесс.

Мэгги Рассел надкусила бутерброд, потом положила его на тарелку и отодвинула.

— Да, я тоже так думаю. Если бы доктор Тримбл был один, я бы не беспокоилась. Меня тревожит то давление, которое оказывают на Джерри мистер Йеркс и дядя Фрэнк. Видели бы вы, что было после ухода Тримбла. Как только он вышел, мистер Йеркс заявил, будто нам повезло, что пресса и телевидение проявляют такой интерес к судьбе Джерри. Мистер Йеркс считает, что они могут помочь общественности увидеть и услышать от самого пострадавшего, какой вред способна нанести порнографическая книга подростку. А это, в свою очередь, может вызвать сострадание и жалость к Джерри. Мистер Йеркс сказал, что по собственному почину пригласил Мерла Рейда взять интервью у Джерри. Мерл Рейд ждал все это время на улице.

— Рейд? — повторил Барретт и поставил чашку на стол. — Вы имеете в виду телевизионного обозревателя?

— Да, он каждый вечер выступает на всю страну, от одного побережья до другого.

— Его передачи напоминают мне мыльные оперы с одним героем. Я как-то вечером видел, как он брал интервью у одного заключенного в камере смертников. Можно было подумать, что он болтает с человеком на бале в колледже.

— Я рада, что он вам не нравится. Меня лично тошнит от этого бесчувственного идиота. Мистер Йеркс привел его в дом вместе с двумя операторами. Один нес камеру, а другой занимался освещением. Дядя Фрэнк попросил меня сходить за Джерри, но я отказалась. Тетя Этель стала на мою сторону, но дядя Фрэнк заявил, что все это делается ради Джерри, и пошел за ним сам. Остальное можно и не рассказывать. Джерри был похож на маленького, загнанного в угол щенка. А когда Мерл Рейд под жужжание камеры поинтересовался, какой именно эпизод в «Семи минутах» заставил Джерри совершить изнасилование, Джерри не выдержал и разрыдался. Мне стало наплевать на всех, и я увела его из гостиной. Никто даже не попытался остановить меня. Лютер Йеркс радовался всему этому, словно мы одержали какую-то победу. Он повторял Рейду: «Видите? Видите, что такая мерзкая книга может сделать с юношей?» А этот кретин Рейд заявил: «Момент, когда он сломался, был потрясающим, ну просто потрясающим». Они все говорили будто о каком-то автомате, а не о человеке. Теперь, мистер Барретт, вы имеете некоторое представление о том, в каком состоянии Джерри вышел сегодня вечером из дома.

Освободившись от невидимой ноши, Мэгги Рассел словно почувствовала облегчение.

Несколько секунд Барретт задумчиво смотрел на нее, потом сказал:

— Знаете, мисс Рассел, у меня сложилось такое впечатление, что все в доме боятся Фрэнка Гриффита. Я прав?

Она хмуро смотрела в свою чашку.

— Я… я не могу ответить на этот вопрос. Но даже если бы могла, все равно бы не ответила. Возможно, я и так рассказала вам больше, чем следовало бы. С другой стороны, умолчав, я допустила бы несправедливость.

— Прекрасно. Меня только удивляет, что мистер Гриффит, зная, в каком состоянии находится его сын, так много требует от него.

— Он желает Джерри лишь добра. Я уверена в этом. Думаю, он пытается помочь Джерри… но по-своему.

— Может, вы и правы, — кивнул Барретт. — Обещаю больше не расспрашивать о Гриффитах. Однако у меня остался еще один вопрос, личный вопрос, если вы не возражаете.

— Все зависит от вопроса.

— Вы — привлекательная, молодая и умная девушка, вы могли бы добиться всего, чего хотите, но вместо этого ограничили себя семьей Гриффитов и не очень интересной работой. Мне кажется, что это как-то сдерживает ваши возможности. Я спрашивал себя почему. А сейчас набрался наглости и решил спросить у вас самой. Почему, мисс Рассел?

— Все очень просто. Здесь нет никаких тайн. Я занимаюсь тем, чем хочу.

— Не могу поверить, что все так просто.

— А теперь уже вы ведете себя сверхподозрительно. — Девушка слабо улыбнулась, но тут же стала серьезной. — Да, наверное, все значительно сложнее. Дайте-ка подумать. Для начала нужно признаться, что мне всегда не хватало семьи и близких людей. Мои родители умерли, когда я была совсем юной. Родственников было много, я ездила по ним, но всегда чувствовала себя чужой. Повзрослев, я уехала и пробовала жить сама. Сначала проучилась год в Университете Северной Каролины, потом три года — в Бостонском университете. Там я и получила диплом.

— По какой специальности?

— Я психолог, а вторая специальность — английская литература, но это не имеет никакого отношения к нашему разговору. У всех девушек одна главная специальность — замужество.

— А вы были замужем?

— Я была так занята поисками самой себя, что не оставалось времени искать еще кого-то.

— Вы продолжаете искать саму себя?

— Более-менее. Мистер Барретт, вы начинаете задавать очень личные вопросы. Давайте лучше вернемся к одиссее, которая забросила меня в Лос-Анджелес. Моя мать всегда больше всех любила старшую сестру, Этель Гриффит. Тетя Этель тоже очень любила мою мать и считала себя ответственной за меня. Она посылала мне деньги, помогла доучиться. Без нее я, скорее всего, не закончила бы университет.

Барретт вспомнил свои собственные отношения с Филом Сэнфордом и правило, которое вывел из них: все люди что-то должны друг другу. Рано или поздно каждый человек должен вернуть свой долг. В природе не существует совершенно свободных людей. Линия человеческой жизни определена.

Он взглянул на Мэгги Рассел:

— Поэтому вы считаете, что обязаны ей?

— Не только поэтому. У меня по-прежнему есть желание жить в семье. Я хотела узнать тетю Этель поближе и попробовать влиться в их семью. Когда она предложила мне стать ее секретаршей и компаньонкой, я с радостью согласилась. Очень хотелось пожить в Лос-Анджелесе. Я не собиралась задерживаться у дяди с тетей больше года, но, став членом семьи и увидев, как я нужна тете Этель и Джерри, решила остаться. Вот вам вторая и главная причина, почему я осталась с Гриффитами. Как я вам вчера сказала, все дело в Джерри. Я люблю его. Он любит меня и в восторге от эфемерной независимости. Сейчас у него сложный переходный период, и, кажется, я много для него значу. После того что произошло, он, конечно, доверяет мне больше, чем кому-либо другому. Вы что-нибудь поняли?

— Да, я понял, почему вы в Лос-Анджелесе. Я бы хотел еще раз повторить, что Йеркс, Дункан и Фрэнк Гриффит стараются выставить меня в роли врага Джерри, поскольку я защищаю книгу, которая, по их мнению, толкнула его на преступление. Но я хочу вас еще раз заверить, что это не так. Мне жаль Джерри. Я не могу вам передать, какие глубокие чувства испытывал к нему несколько часов назад. Будто он мой сын или младший брат. Я никогда не причиню ему вреда. Поверьте мне. Я бы никогда не согласился защищать «Семь минут», если бы хоть на минуту поверил, что они могли толкнуть Джерри на изнасилование. Я совершенно не верю в это и считаю «Семь минут» прекрасной книгой.