Онлайн книга «Пандора»
«Во имя богов, что происходит? – спросила я. – Где все?» «Ушли, – ответил он. – Я освободил рабов и послал их собрать вещи. Я ждал тебя. Ты должна немедленно уходить!» «Только с тобой!» «Ты не ослушаешься меня, Лидия! – Никогда я не видела на его лице столь умоляющего выражения, но он по-прежнему был исполнен достоинства. – За домом стоит повозка, она отвезет тебя на побережье, а один купец-еврей, друг, которому я больше всего доверяю, вывезет тебя морем из Италии! Я хочу, чтобы ты уехала! Твои деньги, одежда и все необходимое уже погрузили на судно. Этим людям я доверяю. Тем не менее возьми этот кинжал. – Он взял со стола кинжал и отдал его мне. – Ты достаточно наблюдала за своими братьями, чтобы уметь им пользоваться, – добавил он. – И еще… – Он протянул руку и взял какой-то мешок. – Это золото – валюта, которая ценится во всем мире. Бери и уходи». Я всегда носила с собой кинжал, он был закреплен в перевязи возле локтя, но сейчас не время было шокировать его этим, так что я положила кинжал в кушак и взяла кошель. «Отец, я не боюсь оставаться с тобой! Кто на нас нападает? Отец, ты же римский сенатор! В каком бы преступлении тебя ни обвинили, твою судьбу полагается решать суду сената». «Драгоценная моя сообразительная дочка! Ты что, думаешь, что этот злодей Сеян со своими делаториями выступает с обвинениями в открытую? Его спекулаторы уже успели застать врасплох твоих братьев, их жен и детей. Это рабы Антония. Прежде чем умереть, он успел послать их ко мне с предупреждением о грозящей опасности. Он видел, как его сына пригвоздили к стене. Лидия, уходи». Конечно, мне было известно о римском обычае убивать всю семью осужденного. Это даже соответствовало закону. И в подобных случаях, едва лишь появлялись слухи о том, что кто-то впал в немилость у императора, любой враг мог опередить убийц». «Ты поедешь со мной, – сказала я. – Зачем тебе оставаться?» «Я умру римлянином, в собственном доме. А теперь уходи, если ты меня любишь, моя поэтесса, моя певица, моя мыслительница. Моя Лидия! Уходи. Непослушания я не потерплю. Я потратил последний час своей жизни на то, чтобы договориться о твоем спасении! Поцелуй меня и подчинись». Я подбежала к нему, поцеловала его в губы, и рабы немедленно вывели меня через сад. Я своего отца знала. Нельзя было взбунтоваться, раз дело касалось его последнего желания. Я была уверена, что, прежде чем спекулатории вломятся в дверь, отец по старому римскому обычаю, вероятнее всего, покончит с собой. Когда я дошла до ворот и заметила купцов-евреев с повозкой, я не смогла уйти. Вот что я увидела. Мой отец вспорол себе запястья и кругами ходил вокруг домашнего очага, а кровь лилась прямо на пол. Он буквально располосовал себе руки. С каждым шагом он все больше белел. Выражение его глаз в тот момент я смогла понять только позднее. Раздался громкий треск. Входную дверь искромсали в клочья. Отец застыл на месте. К нему направились два преторианца. Один из них насмешливо заметил: «Что же ты себя не прикончишь, Максим, и не избавишь нас от забот? Давай же!» «Вы гордитесь собой? – сказал отец. – Трусы. Вам нравится убивать целые семьи? Сколько вы получаете денег? Вы когда-нибудь сражались в настоящей битве? Ну так умрите же вместе со мной!» Повернувшись к ним спиной, он принялся размахивать мечом и кинжалом, а когда они подошли ближе, сделал неожиданный выпад и сразил обоих. Он нанес им несколько ударов. Отец пошатнулся, как будто вот-вот упадет в обморок. Он побелел. Кровь все лилась и лилась на пол. Глаза закатились. У меня зрели безумные планы. Мы должны усадить его в повозку. Но такой гордый римлянин, как мой отец, никогда бы не подчинился. Внезапно евреи – молодой и пожилой – схватили меня за руки и потащили прочь от дома. «Я поклялся, что спасу вас, – сказал старик. – И вы не заставите меня солгать старому другу». «Отпустите меня, – прошептала я. – Позвольте остаться с ним до конца!» Оттолкнув смущенных мужчин, я повернулась и издалека увидела у очага тело моего отца. Он покончил с собой собственным кинжалом. Меня поспешно втолкнули в повозку, я закрыла глаза и зажала руками рот. Когда повозка начала медленно спускаться с Палатинского холма по извилистой дороге, я покачнулась и рухнула на мягкие подушки и свертки тканей. Солдаты закричали, чтобы мы, черт побери, убирались из-под ног. «Я совсем глух, господин, что вы сказали?» – переспросил пожилой еврей. Это отлично подействовало. Они проскакали мимо. Еврей точно знал, что делать. Пока мимо нас неслись толпы всадников, мы сохраняли медленный темп. Потом молодой человек залез в повозку сзади. «Меня зовут Иаков, – сказал он. – Вот, наденьте эти белые накидки. В них вы будете похожи на женщину Востока. Если у ворот вам начнут задавать вопросы, опустите покрывало и притворитесь, что не понимаете». Мы миновали ворота Рима с потрясающей легкостью. Все, что я слышала, это: «Привет, Давид и Иаков, удачно съездили?» Мне помогли взойти на борт ничем не примечательного большого торгового судна с парусами и гребцами-рабами, а потом провели в небольшое помещение с голыми деревянными стенами. «Вот все, что у нас для вас нашлось, – сказал Иаков. – Но мы уже отплываем». У него были длинные, волнистые коричневые волосы и борода. Полосатые одежды спускались до земли. «В темноте? – спросила я. – Отплываем в темноте?» Это было необычно. Тем временем гребцы опустили на воду весла, судно, вырулив на верный курс, двинулось в южном направлении, и я отчетливо видела все, что происходит. Прекрасное юго-западное побережье Италии отлично освещалось сотнями огней на роскошных виллах. На скалах стояли маяки. «Мы больше никогда не увидим Республику, – устало сказал Иаков, словно и сам он был римским гражданином, хотя, думаю, он таковым и являлся. – Но последнее желание вашего отца исполнено. Теперь мы в безопасности». Ко мне подошел старик и представился Давидом. Старик красноречиво извинился, что здесь нет служанок женского пола. Я – единственная женщина на борту. «О, прошу вас, выбросите эти мысли из головы! Почему вы согласились пойти на такой риск?» |