Книга Посольский город, страница 22 – Чайна Мьевилль

— Такой поступок противоречил бы его представлению о себе в наших глазах.

— А шанс у него был. Он мог уехать.

— После того, как его разделили.

— Вместо… — Они рассмеялись. — Он у нас вроде узаконенного изгоя.

— Он в курсе почти всего происходящего. И даже больше — он знает такие вещи, которые ему не следовало бы знать.

— Лояльным его назвать нельзя. Но польза от него есть.

— И всё равно он больше не лоялен, а может, и раньше не был. — Скайл жадно ловил каждое их слово.

— На что это похоже? — спросил меня Скайл. — Я, конечно, и сам раньше бывал с двумя сразу, наверняка и ты тоже, но тут наверняка все…

— Нет, Фарой, нет. Господи, ты невыносим. Нет, с ними всё совсем иначе. — Тогда я твёрдо стояла на своём: теперь у меня есть сомнения.

— А они оба концентрируются на тебе? — спросил он. Мы захихикали, он от глупой похоти, а я от ощущения того, что богохульствую.

— Нет, мы с ними вполне на равных. Кел, я и Вин, все вместе. Честное слово, Скайл, я не первая, кого посол когда-либо…

— Зато ты единственная, кого я могу об этом расспросить. — К тому времени я уже не была уверена в том, что это правда. — Я считал, что гомосексуальные связи не одобряются, — добавил он.

— Ну, вот, теперь ты выделываешься, — сказала я. — Они не занимаются этим, когда остаются наедине. Ни они, ни другие послы. Ты это знаешь. У них… мастурбация. — Таково было упрощённое, хотя и несколько скандальное описание процесса, и, выговорив это слово, я почувствовала себя как маленькая девочка. — Представь, как это выглядит, когда встречаются два посла.

Скайл часами, буквально часами слушал записи ариекайской речи, разглядывал плоские и объёмные изображения их встреч с послами. Я наблюдала за ним, когда он беззвучно шевелил губами и делал неразборчивые заметки, одной рукой занося их в своё дата-пространство. Учился он быстро. Меня это не удивляло. Когда КелВин, наконец, пригласили нас на какое-то событие, где должны были присутствовать Хозяева, Скайл уже понимал Язык почти в совершенстве.

Это была запланированная дискуссия из тех, которые послы проводили с Хозяевами каждую неделю. Межпланетный торговый обмен мог совершаться не чаще одного раза в несколько тысяч часов, но ему неизменно предшествовали тщательные, всесторонние переговоры. Как только из иммера прибывал очередной корабль, его капитану тотчас сообщались все договорённости, достигнутые Хозяевами и служителями (при непременном участии представителя Бремена), и снабжённое этой информацией, а также нагруженное ариекайской техникой судно уходило в обратный рейс, а в следующий раз привозило то, что мы обещали ариекаям взамен. Они терпеливо ждали.

— Будет приём, — сказал нам один из КелВин. — Хотите пойти?

На сами переговоры нас, разумеется, не пустили. Скайл очень об этом жалел.

— Да какая тебе разница? — удивлялась я. — Там же с тоски помрёшь. Торговые переговоры? Правда? Сколько вам нужно того, сколько этого…

— Вот именно, я хочу знать, вот именно. Что им нужно? Ты, вообще-то, знаешь, чем мы с ними обмениваемся?

— В основном опытом. Искусственный интеллект, искусственные мозги и прочее. Это они делать не умеют.

— Знаю, из-за Языка. Но мне хотелось бы узнать, как они пользуются всей этой техникой, когда она попадает к ним.

Разумеется, ни один ариекай не мог записывать информацию в искусственный мозг: письменность на их языке была невозможна. С устным вводом дело обстояло не лучше: насколько могли определить экзопсихологи, Хозяева не понимали, как взаимодействовать с машиной. Компьютер обращался к ним на языке, который человеческое ухо воспринимало как неотличимый от местного диалекта, но для ариекаев, не чувствующих за ним разума, его слова были просто шумом.

И тогда наши дизайнеры создали компьютеры, которые были подслушивающими системами. Их делали из обычных животных-динамиков-и-телефонов, изготовленных Хозяевами. Они могли — хотя никто не понимал как — понимать голоса друг друга и даже наших послов как через громкоговорители, так и в записи: до тех пор пока за словами, не важно, произнесёнными сейчас или записанными раньше, стоял настоящий, думающий разум, сообщение не переставало быть понятным, или, как выражался Скайл, не утрачивало души, нигде и никогда. Человеческие учёные взяли этих посредников и усовершенствовали их, дополнив, а иногда и частично заменив технологиями, которые не умели создавать ариекаи. То есть перенаправили их голоса через искусственные мозги.

Программы предназначались для использования собеседниками, с целью переводить невысказанные намёки в конкретные указания. Ариекаи разговаривали между собой, как обычно, и, если их беседа принимала некий теоретический оборот, оборудование прислушивалось, производило расчёты, изменяло правила вывода, выполняло автоматизированные задания. Как происходящее в этих машинах истолковывали сами ариекаи, не могу даже представить, но мне говорили, что они знают — мы кое-что им дали, в конце концов, они ведь заплатили за это.

— А что получаем мы? — спросил Скайл.

КелВин указал на люстру над нашими головами, которая с ленивой грацией ползала по потолку, протягивая щупальца с пучками света на концах в самые тёмные углы комнаты и вновь убирая их, когда надо.

— Живые машины, разумеется, — сказали они. — Ты же знаешь.

— Ты их и в Бремене видел. Многое из съестного. А ещё камни и всякие другие штуки. — Как почти все в Послограде, я слабо представляла себе подробности обмена, о котором они говорили.

— И золото.

В ту первую вечеринку КелВин дежурили, но роль хозяев выполняли превосходно. Скайл стоял у стола с деликатесами, как человеческими, так и ариекайскими, и ждал.

— Долгожданное братание с туземцами, а? — Эрсуль незаметно подошла ко мне сзади. Она заговорила внезапно, и я вздрогнула и засмеялась.

— Он такой послушный, — сказала я, кивнув на Скайла.

— Терпеливый, — сказала она. — Но тебе легко говорить, ты-то уже видела Хозяев.

Она объяснила, что просто шла мимо, наверное, с каким-нибудь заданием. Развернувшись, она прокатилась мимо Скайла, шепнув ему что-то, а он поздоровался и посмотрел ей вслед.

— Ты знаешь, что сказали мне КелВин? — прошептал он мне. Рукой со стаканом он показал на удаляющуюся Эрсуль. — Она говорит на Языке. Безукоризненно. Все послы в точности понимают каждое её слово. Но, стоит ей заговорить с Хозяином, и ничего. — Он встретил мой взгляд. — Так что она не говорит по-настоящему.

Он старательно прятал своё нетерпение — по крайней мере, не хамил. КелВин представили его тем служителям и послам, с которыми он ещё не был знаком. И, разумеется, Хозяевам, когда те, наконец, пришли, вызвав обычную суету в комнате.

Впервые за тысячи часов я снова увидела их так близко. Их было четверо. Трое были в расцвете, в третьем возрасте, их высокие фигуры топорщились дрожащими усиками. Четвёртый был в финальной стадии — старческий маразм. Его массивное брюхо колебалось, точно маятник, а конечности стали длинными и тонкими. Он твёрдо держался на ногах, но его движения были бессмысленными. Собратья привели его с собой просто из добрых чувств. Он шёл за ними инстинктивно, реагируя на привычные силуэты и химический след. Эволюционная стратегия на Ариеке была такова: у многих видов животных организм, достигший финальной стадии развития, служил складом питательных веществ для молодых. Они могли сутками глодать оболочку живота старика без всякой опасности для его жизни. Раньше так поступали и Хозяева, но они оставили эту практику несколько поколений назад, сочтя её, как мы поняли, пережитком варварства. Они оплакивали своих стариков, когда те входили в финальную стадию жизни и их мозг угасал, и почтительно сопровождали эти фактические трупы повсюду, пока они не распадались на куски.