Онлайн книга «Плач к Небесам»
Тонио кивнул. Он знал, что, если попытается сказать что-нибудь, голос не послушается его. Этот человек, крепко стиснувший его, был так близко. Медленно наклонившись вперед, Тонио коснулся губами щеки брата и услышал, как, обнимая его, Карло снова вздохнул. * * * — Все это слишком тяжело, — сказала Катрина. Время перевалило за полночь, и дом погрузился во тьму, не считая той комнаты, мимо которой он проходил. По резкому, без полутонов, голосу Карло Тонио догадался, что брат выпил вина. — Но ты вернулся богатым, ты все еще молод... И Боже мой, неужели в этом городе мало того, что может удовлетворить тебя и без жены и детей? Ты свободен... — Синьора, мне осточертела свобода. Я знаю, что все можно купить. Да, богатый, молодой и свободный, и целых пятнадцать лет я был таким! Но скажу вам: пока он был жив, то был огонь Чистилища, а сейчас, когда он мертв, это адский огонь! Не говорите мне о свободе! Разве я не искупил свою вину достаточно, чтобы теперь жениться и... — Карло, ты не можешь идти против его воли! * * * Смуглолицые слуги подметали коридоры. Какие-то молодые люди болтались у дверей покоев Андреа. Марчелло Лизани приехал с утра и теперь завтракал с Карло в столовой. — Войди, Тонио! Увидев проходящего мимо дверей брата, Карло махнул рукой и резко поднялся. Стул заскользил по выложенному плиткой полу. Но Тонио, быстро поклонившись, поспешил прочь. А войдя наконец в свою комнату, молча прислонился к двери и какое-то время стоял там, точно обрел убежище. — Не смирился, нет, все еще не смирился, — покачала головой Катрина, сузив на миг голубые глаза. Она пришла к Тонио проверить уроки. Просмотрев, вернула их Алессандро. В кожаной папочке у нее лежали бумаги, в которых были расписаны грядущие расходы: сколько заплатить кухарке, сколько — лакею, сколько — учителям, сколько отложить на еду и что там еще понадобится. — Но ты должен сносить это молча, — сказала она, кладя ладонь на руки Тонио. — Не провоцируй его. Тонио кивнул. Потерянный и расстроенный Анджело, сидевший в другом конце комнаты, то и дело поглядывал на них, отрываясь от своего требника. — Так что позволь ему собирать здесь старых друзей, дай возможность разобраться в том, кто сейчас имеет влияние. — Понизив голос, Катрина наклонилась к Тонио и заглянула ему в глаза. — И позволь ему тратить деньги как его душе угодно, ведь он привез домой целое состояние. Он жалуется на темные шторы и жаждет венецианской роскоши, французских безделушек, нарядных обоев. Дай все это ему... — Да, да, — согласился Тонио. * * * Каждое утро Тонио смотрел, как брат уходит из дома. Карло стремительно сбегал по лестнице, бренча ключами и звякая шпагой, прицепленной на боку. Топот его башмаков по мрамору был таким непривычным для этого дома звуком, что Тонио казалось, будто эти башмаки живут какой-то своей собственной, отдельной жизнью. В щелочку двери Тонио видел белые парики на отполированных деревянных головах манекенов и слышал давний шепот Андреа: «Фатовство...» — Братишка, спускайся, поужинай сегодня со мной. — Иногда Карло возникал из темноты, словно ждал его. — Пожалуйста, простите меня, синьор, но мое настроение, мой отец... Откуда-то послышалось пение. Тонио не мог ошибиться: пела мать. * * * Было около четырех часов пополудни. Алессандро сидел у стола в библиотеке — тихо и недвижно, как статуя. На лестнице послышался звук легких шагов. В открытую дверь вплыл голос матери: она пела печальную песню, очень похожую на церковный гимн. А когда Тонио встал и пошел к ней, то обнаружил, что она куда-то собирается. С молитвенником в руках, опустив на лицо траурное покрывало, Марианна, казалось, совсем не рада была его видеть. — Лина идет со мной. Алессандро ей нынче не понадобится. — Мама. — Тонио пошел проводить ее до дверей. Она что-то бормотала себе под нос — Ты счастлива здесь, сейчас? Скажи мне! — Ох, зачем ты меня спрашиваешь об этом? — откликнулась она беспечно, но тут же, выпростав руку из-под тонкого черного покрывала, с неожиданной силой схватила сына за запястье. На мгновение он почувствовал боль и рассердился. — Если ты здесь несчастлива, то могла бы переехать к Катрине, — сказал он, ужасаясь тому, что, если она и впрямь решит съехать, ее комнаты тоже опустеют и станут чужими. — Я в доме моего сына, — ответила она и повернулась к слуге. — Откройте двери! * * * Ночью он не мог заснуть и лежал, вслушиваясь в тишину. Весь мир за дверями его комнаты казался ему чужой территорией. Коридоры, знакомые комнаты, даже сырые и заброшенные закоулки. Вдруг снизу донесся смех. Слабый, почти неощутимый звук человеческого присутствия в доме. Никто бы не смог его услышать, но он услышал. Где-то в ночи истерически кричала женщина. Тонио повернулся на бок и закрыл глаза, мимолетно подумав, что, кажется, крик звучал внутри дома. Он заснул. И ему снилось, как будто, открыв дверь, он снова увидел их внизу. Тот же старый спор. Резкий, высокий голос Катрины. А брат... Неужели он плакал? * * * Был ранний вечер. Издалека доносились слабые отзвуки октябрьского карнавала. В расположенном всего в двух шагах огромном палаццо Тримани давали бал. Тонио стоял один в длинной столовой. Не отводя руки от тяжелой шторы, он смотрел, как внизу подплывают и уплывают лодки. Мать, в сопровождении Лины и Алессандро, стояла прямо под окном на пристани, ожидая гондолу. Длинное черное покрывало спускалось до самого подола. Ветер прибивал тонкую материю к лицу Марианны, очерчивая профиль. "А где он? В этом доме?" Большая столовая казалась морем кромешной тьмы. Но не успел Тонио насладиться тишиной и спокойствием момента, как услышал первые звуки. Кто-то двигался в темноте. Потом в воздухе растекся мускусный запах восточных духов, скрипнула дверь, и кто-то, мягко ступая по каменному полу, начал приближаться к нему. «Пойман в открытом море», — подумал он, не отрывая глаз от мерцающих вод канала. Вдали, над площадью Сан-Марко, полыхало небо. Он почувствовал чье-то присутствие уже у себя за спиной, и волосы у него на затылке зашевелились. |